Эту ночь Глеб провел в своем доме в Васильках.

Он приехал из Москвы поздним вечером, сошел с электрички и зашагал по пустому перрону к лесу. Горели редкие фонари. Небо покрылось тучами, на нем не было ни луны, ни звезд. На траве лежала роса. Лес стоял непроницаемой черной стеной - угрюмый, холодный.

Глеб не боялся заблудиться, он мог бы пройти по этой дороге с завязанными глазами. Под ногами хрустело и шуршало. Пахло сыростью. Высоко в кронах деревьев шумел ветер, возвращая Глеба к воспоминаниям о той ночи. Он гнал их от себя, но они упорно не хотели уходить. Тогда он просто позволил им разворачиваться в памяти цветными картинами, полными стука дождевых капель, пламени костра и шипения гаснущих искр… Далеко, на болоте, кричала выпь.

Глеб не заметил, как добрался до дома. Лес поредел, расступился. Глаза Глеба привыкли к темноте, и можно было различить очертания крыши и стен. Он постоял некоторое время, прислушиваясь и приглядываясь. Дом был пуст.

Глеб вышел из леса, бесшумной тенью скользнул на порог, привычным движением открыл старый замок… в лицо дохнуло застоялым запахом дерева, керосинки и свечей. Он стоял на пороге, не решаясь войти. Наконец пересилил себя, шагнул внутрь, в прохладную темноту, бросил сумку, поспешно добрался до кровати и сел. Здесь он и проспит до рассвета.

Несмотря на усталось, заснуть сразу не удалось. Глеб ворочался с боку на бок, думал. Сомнения терзали его. Завтрашний день пугал своей неопределенностью, отсутствием четкого плана действий. Как-то все сложится?

- Правильно ли я поступаю? - спрашивал он себя и… не находил ответа.

Но в то же время изменить намеченное было невозможно. Он должен был что-то сделать, отомстить. Рогожин мертв, а тот, другой, все еще дышит, все еще… Одна только мысль об этом заставляла Глеба скрипеть зубами и до боли сжимать кулаки.

Сон подкрался тихо, смежил покрасневшие веки, окутал его вязкой дремотой. Над изголовьем кровати наклонилась Алиса… ее глаза с бесконечной нежностью смотрели на Глеба. Ее волосы рассыпались по плечам, а на шее сияло, светилось драгоценное ожерелье из сиреневых аметистов.

- Это он тебе подарил? - одними губами спросил Глеб.

Она загадочно улыбнулась, кивнула. Конечно, он! Кто же еще может сделать ей такой дорогой подарок? Интересно, сколько Глебу пришлось бы вкалывать на стройке, чтобы купить такие камни?

Алиса отплыла в дальний угол комнаты, выпрямилась во весь рост - она была в том же платье, что и в ту ночь, - темно-лиловом, с черными крапинками. Трикотаж плотно облегал ее красивое тело.

- Алиса! Алиса! - закричал Глеб и… проснулся.

За окнами стояла сырая осенняя ночь. В доме было темно, под полом бегали мыши. А сам он лежал на нерасстеленной кровати, поверх лоскутного одеяла, и плакал. Глаза и щеки были мокры от слез.

- Алиса… - простонал Глеб. - Прости меня…

Он снова провалился в сон, а когда проснулся, небо на востоке уже позеленело, по крыше шуршал мелкий дождик. Пора было идти.

Глеб ничего не чувствовал, внутри у него все застыло, оцепенело. Утренний холод пробрался под куртку и легкий свитер. Идти по сосняку, по слежавшейся хвое было удобно. Дождя Глеб не замечал. Отсюда до Новой Деревни он доберется за час, пройдет окольным путем мимо пустующих особняков и через двадцать минут окажется у заветного забора. Тогда его уже ничто не остановит.

Время для Глеба перестало существовать. Он шагал и шагал, не глядя под ноги, не ощущая моросящих с неба капель. Там, у забора, он заранее припрятал обтянутую резиновым шлангом трубу.

Светало. В лесу стояла сырая белесая мгла… Глеб шел наугад, без раздумий. Он знал, что ноги сами вынесут его к нужному месту - по-другому просто быть не может.

Забор вырос из тумана размытой серой стеной. Глеб наклонился, нащупал в засыпанной листьями канавке трубу, заткнул ее за пояс. Проверил, не вывалится ли, и вскарабкался по мокрому сосновому стволу вверх. Дом и двор тонули в моросящей дымке. Было тихо, только издалека доносился приглушенный собачий лай.

Глеб прильнул к сосне, устроился поудобнее. В будке охранника у ворот горел свет: значит, он там, на посту. Наверное, досматривает утренний сон.

В окнах дома было темно.

Глеб еще немного подождал, перелез через забор и замер, осматриваясь. Туман оказался как нельзя кстати. Он надежно скрывал незваного гостя от посторонних глаз. Как же пробраться в дом незамеченным?

Удачная мысль пришла Глебу в голову, когда он подошел к дому вплотную и уткнулся в водосточную трубу. Чердак! Вот откуда можно попасть внутрь, если, конечно, люк не заперт. Глебу повезло - труба легко выдержала вес его тела, а ход с чердака в дом был открыт.

Молодой человек спустился по витой кованой лестнице в темный коридор, пропахший березовыми поленьями. Они были аккуратно сложены на специальной подставке. Глеб не решился зажечь фонарик и стоял, давая глазам привыкнуть к полутьме. В конце коридора виднелись две двери. Надеясь на неведомую силу, которая вела его, «гость» наугад двинулся к одной из них, осторожно потянул на себя…

Дверь бесшумно приоткрылась. В глубине огромной комнаты догорал камин, перед ним полукругом стояли мягкие диваны. На одном, прямо напротив огня, сидел человек. Глеб видел его затылок, выступающий за край диванной спинки. Слышно было тихое потрескивание дров и хриплое дыхание спящего. Человек либо проспал тут всю ночь, либо пришел утром погреться, сел и задремал.

Глеб стоял, напряженно улавливая звуки его дыхания. Лица сидящего не было видно, и он не хотел рисковать. Спустя пару минут стало ясно, что человек спит. «Гость» достал из-за пояса свое орудие и двинулся вперед… пушистый ковер с длинным ворсом гасил звук шагов.

«А вдруг это не он? - мелькнула запоздалая мысль. - Мало ли кто может уснуть на диване у камина? Тогда я убью невинного человека!»

Семена сомнения проросли в мгновение ока - руки Глеба вспотели, сердце бешено запрыгало в груди. Он не убийца, он - мститель! Карающий рыцарь возмездия. Он не может лишить жизни человека, случайно уснувшего у догорающего камина.

Отступать было поздно. Глеб метнулся в сторону, огибая диваны, чтобы увидеть лицо сидящего. Все равно, даже если тот проснется - убежать не успеет, защититься тоже. Обтянутая шлангом труба раскроит его череп раньше, чем он что-либо сообразит.

Безмятежное лицо спящего поразило Глеба, на секунду лишило решимости. Это был он, тот самый мужчина, который стал его наваждением, его проклятием! Это он отобрал у Глеба все - любовь, радость, будущее… Секунда промедления оказалась роковой. Глеб задохнулся от ненависти, занес орудие для удара… и вдруг - будто вспыхнула черная молния: от резкой боли потемнело в глазах, тело его рухнуло как подкошенное, дыхание замерло… рука, сжимавшая орудие убийства, обмякла…

* * *

- Ну, что? - спросила Ева, когда Смирнов, уставший и задумчивый, приехал домой. - Нашел Алису?