Элспет поразилась собственной корысти, сама мысль о том, что можно заполучить одного из резвых жеребцов, была столь заманчивой, что, кажется, даже отступили все ее страхи.

— Я не смогу, — сказала она. — Нет, правда, я не смогу, — добавила она более твердо, словно повторное признание могло укрепить ее добродетель.

— Конечно же, ты сможешь. Как тебе кажется та черная кобылка? Она быстра, у нее безупречные формы, и, судя по ее крупу, она должна брать быстро, прямо со старта. Она просто идеально подходит тебе.

— Ты меня так коварно искушаешь, — прошептала Элспет, ее щеки зарделись от возбуждения.

— Именно этого я и добиваюсь, дорогая. А теперь выбирай себе лошадку, и пошли всех будить.

Последующие дни прошли в бурной деятельности — как в Лондоне, так и в Гибралтаре. Герцог Уэстерлендс поговорил с королем, а тот, в свою очередь, поговорил с Питтом. Мистер Крайтон собрал своих коллег и шпионов и организовал оппозицию, выступившую против иска Графтона. Слуги на вилле старательно паковали вещи, готовясь к неминуемому отъезду, а капитан «Прекрасной Ундины» грузил припасы для плавания домой. Генерал Элиот разделил с компанией праздничный ужин в «Европа-Пойнт», и спустя неделю после известия о прибавлении в семействе Дарли «Прекрасная Ундина» подняла якорь и на всех парусах понеслась к дому.

Был отдан приказ, высадиться в Дувре, а не в Лондоне.

В надежде избежать скандальной встречи с Графтоном — ради спокойствия Элспет — Джулиус предусмотрительно решил нанять экипаж в городе. К тому же он хотел защитить Элспет от ее супруга. Граф мог безнаказанно и на законных основаниях схватить свою жену, держать ее под замком и сделать с ней все, что угодно, за исключением разве что убийства. Патриархальное право «карать и наказывать» жену не вызывало вопросов. А если последние сомнения на этот счет развеять не удавалось, приговор судьи по подобному делу в 1782 году ставил окончательную точку. Тот заявил, что при наличии веских причин муж имел право на законном основании бить жену палкой, если палка будет не толще его большого пальца.

Когда Элспет спросила, почему они высадились в Дувре, Дарли сослался на морской прилив. А когда они засиделись за ужином на последней почтовой фактории перед Лондоном, он покривил душой, отвечая на ее вопрос, почему они задержались так надолго.

— Ты выглядишь такой усталой, — пояснил он. — Почему бы нам, не передохнуть, прежде чем мы снова тронемся в путь?

Она действительно устала. На самом деле она чувствовала себя утомленной все последнее время и не стала дальше мучить Дарли своими вопросами. Слишком уж приятно было валяться в постели, отдаваясь ласкам своего терпеливого любовника. Она принимала его желание удовлетворить любую ее прихоть с таким хладнокровием и невозмутимостью, что иногда это даже тревожило ее.

— Ты просто балуешь меня, — частенько говорила Элспет, чувствуя себя виноватой, на что Дарли отвечал с обезоруживающей улыбкой:

— Мне сейчас все дозволено. Ведь я скоро стану отцом.

Когда она слегка задремала, он дал ей поспать, сознательно отложив их отъезд, намереваясь достичь города подпокровом темноты. Они отправились вскоре после того, как она проснулась, и часам к десяти вечера два неопределенного вида наемных экипажа спокойно въехали в конюшню за домом герцога Уэстерлендса.

— Ты уверен, что они будут рады нашему приезду? — не раз переспрашивала Элспет по дороге домой. — Я хочу сказать, в свете новых обстоятельств.

Дарли всякий раз, как мог, успокаивал ее. Но даже если бы он и не предсказывал восторг, который вызовет их приезд, едва было объявлено о беременности Элспет, ликованию не было предела. После бесчисленных объятий, поцелуев и громогласных поздравлений герцогиня и Бетси быстренько увели Элспет под ахи и вздохи, что ей нельзя так поздно ночью оставаться на ногах и что самым необходимым для нее сейчас являлась добрая кружка теплого молока. Пожелав ей доброй ночи и хорошего сна, они немедленно принялись строить серьезные планы насчет будущего отпрыска Уэстерлендсов.

Мужчины удалились в кабинет герцога и за бокалом бренди обсуждали события, происшедшие со времени отъезда Дарли из Англии. После второго бокала Уилла и Генри, которые еще не совсем оправились после болезни, отвели в предназначенные для них комнаты. Затем Малькольм вернулся в свои покои, а Дарли с отцом остались наедине.

— Судя по всему, ты рад такому обороту событий, — сказал герцог, наблюдая за улыбающимся сыном, пока тот устраивался в кресле напротив.

Улыбка Дарли стала еще шире.

— Я и предположить не мог, что можно ощущать такое блаженство.

— Я мог бы сказать, что уже говорил тебе это, но не буду, — сказал отец с просветлевшим взглядом. — Вместо этого я предлагаю тост за твоего ребенка. — Герцог поднял бокал.

— Спасибо тебе. — Дарли поднял свой бокал и выпил до дна. — С учетом будущего моего ребенка скажи мне, как обстоят дела с иском о разводе Графтона.

— Питт протаскивает его через парламент. — Герцог улыбнулся. — Я поговорил с королем. Это не затянется надолго.

— Я тут подумал, может, ты нанесешь визит его величеству? Как скоро, по-твоему, вопрос может быть решен?

— Ну, где-то через месяц или около того. Предстоит несколько чтений в обеих палатах. Чисто внешне все формальности должны быть соблюдены.

Дарли нахмурился:

— К сожалению, время сейчас становится главной проблемой.

— Я понимаю. Завтра я поговорю с секретарем Питта и надавлю на него. Кстати, твоя матушка собирается пригласить на чай короля с королевой. По случаю возвращения вас обоих в родной дом.

Дарли поморщился:

— Боюсь, что Элспет сочтет это слишком пугающим и вызывающим. Она смотрит на светское общество другими глазами, не так наплевательски, как мы с тобой. Может, этот чай лучше отложить? Если ее вдруг прихватит приступ дурноты на глазах у матушкиных друзей, это вызовет их удивление, а желудок у Элспет сейчас чересчур деликатный.

— Я поговорю с твоей матушкой. — Герцог пожал плечами. — Но должен предупредить тебя, что твоя maman намерена прояснить положение Элспет как полноправного члена нашей семьи.

— Ну, может, через несколько недель, — предложил Дарли, потягиваясь, начиная ощущать воздействие позднего времени и выпитого бренди. — В любом случае раньше завтрашнего утра уже ничего нельзя сделать. Тогда и обсудим все это. Мы на ногах с рассвета, и, — у него затрепетали ресницы, — Элспет ждет меня.

Отец улыбнулся:

— Как все же приятно видеть тебя таким счастливым. Что же касается развода, я займусь этим. Тебе нечего беспокоиться. А сейчас иди. Мать твоего ребенка ждет тебя.

Так все и осталось в ту первую ночь после возвращения в Лондон — чаепитие у герцогини не определено, необходимость ускорить развод согласована, отец с сыном счастливы, что вся семья вновь собралась в полном составе, да еще с прибавлением, возможно, даже наследника, продолжателя рода, в результате чего волнение и возбуждение достигло максимума в доме Уэстерлендсов.