И все же спрос на новые темы непрерывно растет, так как старые слишком уж быстро проникают в социальную систему, и чем скорее они достигают низшего уровня, тем быстрее их нужно заменять чем-то новым и эксклюзивным на верхнем. История еще не видела столь невероятного круговорота стилей и вкусов, в результате же, разумеется, теряется псевдоплеменная индивидуальность, которая достигалась за счет старой (негибкой) социально-классовой системы.

Недавно развившаяся новая раздельная суперплеменная система в какой-то степени возмещает эту потерю: появляются возрастные классы, все большим становится различие между тем, что теперь следует называть «псевдоплеменем молодых» и «псевдоплеменем взрослых». У первого есть собственные обычаи и своя система иерархии, которые значительно отличаются от обычаев и системы последних.

Абсолютно новый феномен сильных молодых идолов и студенческих лидеров появился в абсолютно новом псевдоплеменном подразделении. Отдельные попытки, предпринятые псевдоплеменем взрослых для того, чтобы взять новую группу под свой контроль, практически не увенчались успехом.

Вдалбливаемые в головы молодых лидеров постулаты об уважении к старшим или терпеливое принятие кричащей молодежной моды и стилей приводит лишь к еще более мятежным крайностям. (Если, к примеру, курение марихуаны когда-нибудь будет легализовано и общепризнано, придется немедленно произвести ряд замен, как когда-то алкоголю пришлось потесниться, уступив место марихуане.)

Когда эти крайности дойдут до той степени, что взрослые перестанут считать их допустимыми для себя или откажутся подражать им, тогда молодые некоторое время смогут спокойно отдохнуть. Безопасно размахивая флагами нового псевдоплемени, они смогут с удовлетворением наслаждаться ощущением своей новой псевдоплеменной независимости, а также своей отдельной системой власти, легче поддающейся управлению.

Серьезный урок, который следует из этого вынести, заключается в том, что древняя биологическая потребность человеческого рода в племенной уникальности является могущественной силой, которую невозможно подавить. Как только один суперплеменной раскол незаметно ликвидируется, сразу же появляется другой. Действующие из благих побуждений власти беспечно толкуют о «надеждах на создание единого мирового сообщества». Они отчетливо видят техническую возможность такого развития, учитывая чудеса современных средств коммуникации, но они упорно стараются не замечать биологических трудностей.

Пессимистично? Ничего подобного. Перспективы останутся мрачными лишь до тех пор, пока не будет достигнута согласованность с биологическими требованиями видов. Теоретически не существует никаких препятствий для того, чтобы конструктивно объединить маленькие группировки, удовлетворяющие требованиям племенной самобытности, внутри нескольких быстро растущих суперплемен, которые, в свою очередь, при условии конструктивного взаимодействия могли бы сформировать одно огромное мировое мегаплемя. Все неудачи, постигающие эти попытки до сих пор, объясняются желанием стереть существующие различия между группами, а не улучшить природу этих различий путем преобразования их в более полезные и мирные формы конкурентоспособного социального взаимодействия. Попытки уравнять весь мир, превратив его в огромное унифицированное пространство, заранее обречены на неудачу. Это касается всех уровней – от отделившихся наций до отколовшихся группировок. Когда что-то угрожает чувству социальной уникальности, оно оказывает отпор. То, что ему приходится бороться за свое существование, в лучшем случае грозит социальным переворотом, в худшем же – кровавой массовой бойней. Более подробно мы остановимся на этом в одной из следующих глав, а сейчас вернемся к вопросу социального статуса и рассмотрим его на уровне индивида.

Какое же именно место занимает современный охотник за статусом? Во-первых, у него есть личные друзья и знакомые, все вместе они образуют его социальное псевдоплемя. Во-вторых, у него есть сообщество, в котором он живет, – его региональное псевдоплемя. В-третьих, у него есть специализация: профессия, ремесло или работа, а также игры, хобби или занятия спортом. Они образуют его специализированные псевдоплемена. Ну и, в-четвертых, он несет в себе пережитки классового племени и является членом нового возрастного племени.

Все эти подгруппы вместе предоставляют ему гораздо больше шансов для достижения некоего превосходства, а также для удовлетворения своего основного инстинкта – получения статуса, чем место крошечной частицы в однородной массе, человекоподобного муравья, взбирающегося на гигантский суперплеменной муравейник. Все вроде бы неплохо, но есть одна загвоздка.

Прежде всего превосходство, достигнутое в ограниченной подгруппе, уже само по себе ограничено. Возможно, оно истинно, но это лишь часть решения проблемы: ведь невозможно пренебрегать тем фактом, что вокруг происходит нечто более значительное. Крупная рыба, плавающая в маленьком пруду, никогда не перестанет мечтать о большом озере. Когда-то такой проблемы не существовало, так как жесткая и не терпящая компромиссов классовая система заставляла каждого оставаться на своем месте. Возможно, это и вносило определенную ясность, но в то же время могло слишком быстро привести к застою и упадку суперплемени. Не имеющие особых талантов индивиды пользовались всеми благами, а многим из тех, кто действительно обладал большим талантом, приходилось оставаться в стороне, растрачивая свою энергию на строго ограниченные цели. У потенциального гения из низшего класса было гораздо меньше шансов на успех, чем у рассвирепевшего идиота из высшего общества.

Ценность жесткой классовой структуры заключается в том, что она послужила средством раскола, хотя, по сути, она была совершенно бесполезной, и ее конечное исчезновение вовсе не удивительно. Ее призрак все еще марширует, но в настоящее время его практически повсеместно заменила гораздо более эффективная меритократия, где каждый индивид теоретически имеет возможность достичь своего оптимального уровня, а найдя его, может усилить свою социальную индивидуальность, примкнув к одной из многочисленных псевдоплеменных группировок.

Такая меритократическая система, конечно, действует возбуждающе, но у нее есть и оборотная сторона, так как наряду с возбуждением существует еще и напряжение. Важная особенность меритократии, хотя она и старается избежать небрежного отношения к талантам, заключается в том, что она еще и раскрывает сквозной канал, идущий с самых низов до самых верхов гигантского суперплеменного сообщества. Если любой мальчик благодаря собственным заслугам может в конце концов стать величайшим из лидеров, тогда на каждого победившего будет приходиться по миллиарду проигравших. Эти проигравшие, впрочем, больше не смогут винить в своей неудаче внешние силы несправедливой классовой системы, им придется честно признать, что проиграли они только из-за личных недостатков.

Таким образом, создается впечатление, что в любом крупном, деятельном и прогрессивном суперплемени должно быть большое количество охотников за статусом, которые, несмотря на старания, все же терпят постоянные неудачи. На смену молчаливой удовлетворенности жесткого застойного общества пришли лихорадочные стремления и страстные желания более гибкого и развивающегося общества. Какова же реакция тех, кто борется за получение статуса? Ответ очень прост: если они не могут взобраться на самый верх, то изо всех сил стараются создать иллюзию того, что они менее зависимы, чем это есть на самом деле. Для лучшего понимания такой ситуации здесь, пожалуй, будет уместно мимоходом взглянуть на мир насекомых.