И я заставил ее плакать… Я прикоснулся к ее руке. Алиса не отстранилась.

– Извини. Я не могу обещать, что он все же не попытается спасти дом, но клянусь: я тут ни при чем.

– Хорошо.

– Извини, – снова сказал я.

– Хорошо.

Она крепко сжала мою руку, потом отпустила. И этого было достаточно. В любом случае мне надо идти. Фрэнк в моем доме с моими книгами – это все равно, как если бы он забрался ко мне под кожу. Я его оттуда вытащу, но только ради Алисы.

Она пошла было вслед за мной, но я ее остановил:

– Ты не должна заходить.

– Только не говори ему никаких гадостей! – попросила она.

Я испытал укол зависти. Хотел бы я, чтобы обо мне так беспокоились. Она разбудит меня, если ночью мне приснится кошмар. Она такой человек. Она не будет ужасаться при виде моего заспанного лица утром. Она научится любить мою сестру, потому что я ее люблю. Ради этого я поговорю с Фрэнком.

– Если честно, скорее это он наговорит мне гадостей… И вообще, в этом доме сейчас находиться небезопасно.

– Что он сделал? – тихо спросила у меня Алиса.

Если я расскажу, то обелю себя в ее глазах или нанесу смертельную рану?

– Он тебя недостоин.

Она посмотрела на свой дом, на окно, за которым стояла, наблюдая за нами, ее мать.

– Возможно, но это мне решать.

Входную дверь перекосило, и мне пришлось ударом ноги открывать ее, перенеся тяжесть всего тела на больную ногу. Алиса схватила меня за руку, и я сохранил равновесие. Ее рука была теплее моей. Мне показалось, что я ощущаю следы от порезов о бумагу, щербинку на ногте, но в следующий момент она отпустила меня и зашагала к дому Мак-Эвоев, к Ли.

Фрэнк сидел за моим столом. Перед ним лежал раскрытый журнал.

– Ты вернулся. Хорошо. Я подумал… – сказал Фрэнк и покачал головой. – Не важно, что я подумал. Я тебе должен кое-что показать.

Он встал с моего стула. Я захлопнул журнал.

– Иди домой, Фрэнк. Алиса волнуется.

Он нахмурился.

– Давай не будем говорить об Алисе.

– Зачем ты тут сидишь?

– Я хочу кое-что тебе показать.

Фрэнк, пройдя мимо меня, направился к выходу. Преодолев две ступеньки крыльца, он двинулся прямиком к обрыву. Алиса и Ли, стоя на крыльце своего дома, не сводили с него глаз. Моя лодыжка казалась сейчас не легче якоря, но я старался от него не отставать. Когда я нагнал Фрэнка, он уже стоял над обрывом в том месте, где трава уступает место осыпающейся земле.

– Посмотри!

Он указал мне на берег внизу.

– Что за черт!

– Вот именно. Нам надо немного остыть, нам обоим. Мы наговорили друг другу много такого, о чем стоило помалкивать. – Фрэнк копнул носком ботинка землю. – Я вышел под парусом на «Рыбе-луне», доплыл до скалы и увидел их. Что за чертовщина!

Не сотни, а тысячи гладких коричневых мечехвостов возились на берегу. Это не то, о чем говорила мне Энола. Совсем не похоже на наши детские воспоминания. Я бы сказал, масштабнее… Они плыли по поверхности пролива, похожие на камни мостовой. Мечехвосты никогда так себя не ведут, тем более днем и в таком количестве. Они не лезут друг на друга, не образуют наслоения, как устрицы. И еще кое-что не так…

– Буйки.

– Что за чертовщина! – повторил Фрэнк.

Буйки, ограждающие безопасную для купания зону, вынесло к востоку, к электростанции.

– Они тянут их в открытое море.

Я уже собрался спускаться по ступенькам лестницы, но Фрэнк схватил меня за воротник.

– Не спеши. Пока я сидел у тебя дома, полистал кое-какие из твоих книг.

Увидев мою реакцию, Фрэнк скривился.

– Ты спал с моей дочерью, так что не будем о нарушении приватности.

– Туше.

Я бы ободрал весь его дом до фундамента в поисках волоска моей матери, если бы это только могло ее вернуть.

– Я видел тот список с именами и датами, прочел кое-что из того, что ты читал. Лично я здравого смысла в этом не вижу, но я понял, что ты переживаешь за Энолу. Ты думаешь, что она похожа на вашу маму. Ты боишься, что и она утонет.

– Не уверен, что это может произойти. – Учитывая, что я узнал от Фрэнка сегодня утром, стоило признать, что мне известно куда меньше, чем я предполагал. – Да, я боюсь.

Фрэнк глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Твоя сестра не похожа на Паулину. Уж поверь мне. Она добрее, хотя временами бывает несносной. Не знаю… Сперва я увидел тот список имен, а потом это. – Он указал рукой в сторону воды. – Мечехвосты заполонили берег за пару дней до ее смерти. Их были тысячи. После того как Паулины не стало, красный прибой убил все живое: крабов, рыбу, улиток. Весь пролив словно покрылся ржавчиной. С того времени я больше не видел мечехвостов в таком количестве.

Вот, значит, почему он собирает их панцири, сушит на солнце и развешивает у себя на крыльце. Вот почему он, возможно невольно, привил Алисе любовь к мечехвостам.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Ты что-то ищешь, как я понял. По крайней мере, это следует из того, что я прочел. Не знаю, поможет ли тебе это, но тот случай с мечехвостами был настолько странным, что мне его ни за что не забыть. Когда сегодня я вновь увидел столько этих тварей, мне стало не по себе.

Мы смотрели сверху вниз на копошащуюся массу.

– Алиса… – начал я, не удержавшись.

– Она сама за себя решает, – глухо произнес Фрэнк.

– Она волнуется. Ступай домой, Фрэнк.

– Ладно, ладно, ладно…

Он повторял это слово столько раз, что, возможно, выбил им колею. Фрэнк неспешным шагом направился к поджидающим его на крыльце двум женщинам. Мне следовало сказать ему о том, что я ничего не рассказал Алисе, но я хотел, чтобы Фрэнк страдал. Я вновь посмотрел вниз.

На берегу я заметил не только мечехвостов, но и других обитателей домов над обрывом. Вот Элени Тракос. Я узнал ее по собранным на затылке в пучок седым волосам и выдубленной за десятилетия загорания топлес коже. А вон там – ее внуки, одного из них зовут Такис. Рядом с Элени я заметил Джерри Лутца, который живет выше по улице, Вика и живущих в тупике Шэрон и семью Пайнеттис. Тихо переговариваясь друг с другом, они сгрудились так, словно это было место преступления.

Элени с внуками стояла у самой кромки прибоя. Один из детей схватил мечехвоста за хвост и принялся размахивать им. Существо извивалось, слепо ища ножками опору. С каждым новым кругом оно сжимало и разжимало сегменты своего хвоста. Я посмотрел на Элени, потом перевел взгляд на Джерри, Вика и Мэгги Симмс, на Терри, Шэрон и остальных людей из тупика. Редко когда удается увидеть их вместе, разве что на свадьбе. Последняя свадьба у нас была три или четыре года назад. Женился Уайатт, сын Джерри. А еще похороны. Все приходят на похороны. Я помнил их, облаченных во все черное: в костюмы, платья, подходящие случаю куртки, блестящую черную обувь. Элени, идя на похороны, ограничивалась кольцами. Никаких ожерелий.