– Если ты передумаешь…

Он произносит это так безнадёжно, что часть меня умирает от боли за него. Он снова дотрагивается губами до моего лба, на этот раз дольше и жарче. Потом он отворачивается и уходит, растворившись в темноте.

– Я не передумаю, – шепчу я.

Потом закрываю глаза и от всего сердца желаю, чтобы поскорее настал тот день, когда передумает Исайя.

Бет попросила дать ей время. Сколько ей понадобится? День? Неделя? Несколько часов? Любой срок покажется вечностью, если у девушки, в которую влюблён, стоят слёзы в глазах. Я не видел её со вторника. Завтра у нас родительское собрание. Сегодня воскресенье, и мои родители устраивают барбекю для мэра, членов городского совета и других друзей нашей семьи. Я приоделся и идеально исполняю свою роль.

Идеальный.

Лейси обозвала меня идеальным, когда объясняла, почему никогда не могла по-настоящему прижиться в Гровтоне.

Идеальный.

Бет швырнула это слово мне в лицо, когда на спортивном классе отказалась делать прыжок доверия.

Идеальный.

Гвен только что произнесла это слово, рассказывая, как ей хочется, чтобы мы с ней вместе вышли на поле в выпускной вечер.

Идеальный.

Глядя на наш задний двор, я не вижу ничего, кроме тоскливой идеальности. Идеально подстриженная трава – ровно три дюйма высотой, не больше и не меньше. Кусты в идеальной форме идеальных шаров. Горшки с осенними хризантемами расставлены по периметру патио на идеальном расстоянии, в один фут друг от друга. Идеальные люди, которые выросли в этом городке и идеальной поступью следуют по стопам своих идеальных родителей.

На другом конце стола мама едва заметно кивает в сторону Гвен. Я мгновенно схватываю намёк и поворачиваюсь к моей «даме». Гвен награждает меня улыбкой, которая пополняет бесконечный список всего идеального в нашем патио.

– Разве это будет не потрясающе, Райан?

Нет, я не вижу ничего потрясающего в том, чтобы в выпускной вечер выйти на поле под руку с ней. Я хочу разделить этот вечер с Бет.

– Не думаю, что нам стоит обсуждать, с кем идти на вечер.

Гвен пропускает мои слова мимо ушей.

– Ты не нальёшь мне воды?

Я беру кувшин, стоящий в центре стола, и исполняю её просьбу. В этом заключаются мои обязанности, мой долг перед родителями. Сегодня я должен наполнять стакан Гвен, заменять её тарелки и развлекать её за ужином. Меня охватывает пугающее ощущение дежавю. Именно так мы с Гвен когда-то начали встречаться.

Мать Гвен отпивает глоток вина. Её лицо выглядит ещё более подтянутым, чем прошлой осенью.

– Нам нужно принять решение относительно Эллисон Риск и церковного комитета.

Мама теребит жемчужное ожерелье. Она ненавидит принимать неприятные решения.

– Эллисон – очень милая молодая женщина.

– То есть ты высказываешься за её кандидатуру, Мириам? – спрашивает мать Гвен.

Мама наливает себе вина в пустой стакан для воды, что совершенно необычно для неё.

– Даже не знаю. Риски всегда считались людьми опасными. Ты же помнишь родителей Скотта? Его отец был запойным алкоголиком, да и мать ничуть не лучше.

– Но Скотт – это не его родители, – говорю я.

И все за столом поворачиваются ко мне. Мама бросает на меня предостерегающий взгляд, но отец накрывает своей рукой её руку, прося не вмешиваться. Мама выдёргивает кисть.

Я продолжаю:

– Он стал лучшим бейсболистом, который когда-либо играл за «Янкиз» в последние двадцать лет. Разве справедливо наказывать жену Скотта за ошибки его родителей?

На последней фразе отец чуть прищуривает глаза. Это предостережение, совет мне не заходить слишком далеко.

– Скажу откровенно, – говорит мать Гвен. – Я обожаю Эллисон, но меня очень беспокоит её племянница.

– Почему же? – спрашивает мама, а я цепенею. – Ты слышала о ней что-то?

– О да. Я слышала, что она курит, проявляет неуважение к учителям и сквернословит. Мы не можем потворствовать такому поведению, а включение Эллисон в комитет неизбежно скажется на жизни всей нашей церковной общины. Всё это чрезвычайно печально, ведь Эллисон просто прелесть, но её племянница… – мать Гвен перебирает пальцами в воздухе, – настоящая дикарка. Теперь понятно, что эта девочка вопреки нашим ожиданиям не уехала со Скоттом после инцидента с её отцом, и видите, к чему это привело?

Я мгновенно настораживаюсь. Люди, сидящие за нашим столом, знают о том, что произошло с Бет. Я разрываюсь пополам. Одна часть меня хочет встать на защиту Бет. Второй не терпится узнать, что же случилось с ней в детстве. Если я сейчас открою рот, то потеряю возможность узнать правду.

– Лиза, – вмешивается отец Гвен, – я не могу допустить, чтобы здесь распускали сплетни о ребёнке.

Миссис Гарднер вспыхивает до корней волос и натужно улыбается.

– Я не сплетничаю, к тому же она уже давно не ребёнок! Церковный комитет – это лишь часть гораздо более серьёзной проблемы. Меня очень тревожит влияние этой девочки. Я боюсь, все настолько попали под обаяние её знаменитого дяди, что не видят угрозы, возникшей перед нами. Ты же не хочешь, чтобы твоя дочь сквернословила, курила и дерзила учителям?

– Не думаю, что такое возможно, – отзывается мистер Гарднер.

– Почему же? – парирует его жена. – Старшеклассники уже выдвинули кандидатуру Бет в королевы выпускного бала, а Райан так вообще встречается с ней!

Я каменею. Мне и в страшном сне не могло присниться, что мои родители узнают об этом вот так.

– Что? – резкий и раздражённый вопрос моей матери заставляет всех притихнуть.

Я бросаю быстрый взгляд на Гвен. Бледная, с широко открытыми глазами, она сидит совершенно неподвижно и смотрит на остатки кордон-блю на своей тарелке.

Её мать с трудом прячет торжество за бокалом вина.

– Ах, дорогая Мириам, я была уверена, что Райан тебе всё рассказал, – она накрывает рукой руку Гвен. – Прости меня, милая. Я же не знала, что это был секрет!

Мама кладёт салфетку на стол.

– Кому предложить десерт?

Я встаю, мне нужно немедленно унести отсюда ноги.

– Я принесу.

Мама кивает и снова опускается на своё место. Но тут Гвен неожиданно вскакивает со стула и бросается ко мне.

– А я помогу!

Я не могу смотреть на неё, поэтому резко поворачиваюсь и иду на кухню. Торопливый цокот каблучков Гвен сообщает, что она ни на шаг не отстаёт от меня.

– Райан! – говорит она, как только мы скрываемся в доме от всех любопытных ушей. – Райан, прости меня. Я и подумать не могла, что моя мама так унизит тебя! Но поверь, это не моя вина. Откуда я могла знать, что ты держишь Бет в секрете?