На лекифе, расписанном около 460 года до н. э. в манере Мастера Пана, Афина, застав любовников в постели, склоняется над Тесеем осторожно, чтобы не разбудить Ариадну, чему-то улыбающуюся во сне, навеянным крохотным Гипносом, слетевшим ей на темя. Тесей, весьма миловидный, но не столь прекрасный, как Аполлон (нос бы чуть подлиннее да подбородок немного полегче!), с венком на голове, пробудившись, приподнимается на локте и, подобрав ногу в колене, решительно протягивает руку просительным жестом: хоть попрощаться позволь (ил. 192)! Но по напряженному взгляду и вкрадчивому жесту богини видно, что проститься она ему не позволит. Тесей должен ускользнуть незаметно.

Ил. 192. Манера Мастера Пана. Лекиф. Ок. 460 г. до н. э. Таранто, Национальный археологический музей. № 4545

В аттическом искусстве ни один мифический или эпический персонаж не зависит столь же непосредственно, как Тесей, от политической конъюнктуры. На первых порах правления Перикла — соперника Кимона — Тесей снова несколько утрачивает популярность. Вытаскивают из мифологического архива поражение его отца Посейдона в споре с Афиной за Аттику. Немаловажно и то, что в пору проектирования Парфенона афиняне придают наземным боевым операциям больше значения, чем морским. Надо ли удивляться, что основатель афинского государства не доминирует в героических сюжетах Парфенона?[408]

Более того: открывается возможность показывать его угодившим в нелепые обстоятельства, в карикатурном виде. Между 450 и 440 годами до н. э. Мастер Некийи изобразил на верхнем ярусе аверса кратера Геракла, явившегося вместе с Гермесом в Аид, чтобы освободить Тесея (ил. 193). Геракл стоит рядом с афинским горе-героем, который словно прилип к скале (симпосиасты должны были ее вообразить), на которой сидит, не будучи в состоянии подняться навстречу. Вобрав голову в плечи и опершись на копье, пленник Аида (присутствующего тут же, рядом с Перитоем) натужно выставил подбородок, повернул лицо вполоборота и скосил глаза на освободителя, тогда как тело его не слушается, оставаясь обращено к нам. Гераклу смешно.

Ил. 193. Мастер Некийи. Кратер. 450–440 гг. до н. э. Выс. 40 см. Нью-Йорк, Музей Метрополитен. № 08.258.21

Ил. 194. Мастер Карлика. Амфора. 440–430 гг. до н. э. Выс. 33 см. Нью-Йорк, Музей Метрополитен. № 56.171.42

Однако стоило мегарянам, сговорившимся с коринфянами и их союзниками, перебить афинский оккупационный гарнизон и, присоединившись к Пелопоннесскому союзу, вынудить афинян покинуть всю Мегариду, как рейтинг Тесея снова пошел вверх. Щит, появляющийся у него в боях с амазонками, говорит о нем как о защитнике Афинского государства, и, в соответствии с этой благородной миссией, за Тесеем закрепляется роль эталона аттической калокагатии, более легкой и гибкой, нежели аргосский канон, представленный Поликлетом в «Дорифоре». Дело идет к Пелопоннесской войне.

Симпосиасты могли полюбоваться аттическим эталоном прекрасно-хорошести на аверсе амфоры, расписанной между 440 и 430 годами до н. э. Мастером Карлика. Тесей настигает амазонку, целя ей копьем в пах (ил. 194). На его слегка наклоненной вперед голове — коринфский шлем с высоким гребнем и длинным хвостом. Из-под шлема чуть выбиваются короткие кудри. Прекрасное лицо дано в чистый профиль. Взгляд из-под строгой брови нацелен туда, где в опасной близости от увернувшейся амазонки застыл наконечник копья. Пропорции тела безупречны. Разворотом торса, нужным Тесею для нанесения удара, вазописец воспользовался, изобразив обнаженное тело героя в трехчетвертном ракурсе, благодаря чему торс приобретает чуть ли не скульптурную объемность и плотность. Движением плечевого пояса щит поворачивается в сторону амазонки, в бегстве обернувшейся и взмахнувшей изящным боевым топориком.

Ил. 195. Тесей в амазономахии. Фронтон храма Аполлона Созиана в Риме. 440–430 гг. до н. э. Мрамор, выс. 152 см. Рим, музей Чентрале Монтемартини

В более рискованной для него ситуации Тесей оказался в битве с амазонками на фронтоне некоего греческого храма, статуи которого римляне похитили, чтобы украсить ими свой храм Аполлона Созиана, находившийся близ театра Марцелла и портика Октавии. Сравнительно недавно остатки этого многофигурного комплекса перевезены из запасников Капитолийского музея в музей Чентрале Монтемартини, устроенный в цехах бывшей электростанции.

Тесей вступил в единоборство с амазонкой, ринувшейся на него верхом на коне (ил. 195). Как на амфоре Мастера Карлика, лицо героя было видно сбоку, торс — вполоборота. Но главное здесь — не нападение на врага, а героическая стойкость. Выставив левую ногу, Тесей прикрылся щитом (ныне утраченным) и немного наклонился, напряженно ожидая момента, когда сможет нанести колющий удар мечом, пока отведенным назад. Хотя сложен он не богатырски, тело скроено ладно, крепко. Помпезного шлема нет, зато победительную интонацию обеспечивала Нике, парящая за спиной Тесея.

Ил. 196. Эсон. Килик. 420–410 гг. до н. э. Диаметр 36 см. Мадрид, Национальный археологический музей. № 11265

В годы Пелопоннесской войны состоятельная афинская публика, переживая утрату политического и военного превосходства Афин, стала предпочитать вазопись скорее гедонистического, нежели героического толка. Мысленно переведя взгляд с Парфенона на Эрехтейон, можно заменить понятие «героический» — дорическим, а «гедонистический» — ионическим.

Тесей к концу V века до н. э. превращается в кудрявого большеглазого красавчика с деликатным носом и пухлыми губами. Таким мы его видим на большом мадридском килике, расписанном Эсоном около 420–410 годов до н. э. (ил. 196). Внешняя сторона чаши радовала симпосиастов эффектными, как в цирке, расправами родоначальника афинских царей над врагами рода человеческого, в тондо же, как в центр амфитеатра, Эсон поместил финал главного подвига: на ступени дворца с парой ионических колонн Тесей одной левой выволакивает за ухо труп Минотавра, чтобы бросить его к ногам Афины, стоящей рядом в полном боевом облачении. При виде Минотавра ее стройная фигура слегка отшатывается. Но не надо думать, что богиня присутствует здесь физически. Тесей, с омерзением глядя на труп врага и выставив торчком меч, идет мимо нее широким шагом тираноубийцы. Афина — аллегория его государственной озабоченности.

Поражение Афин в Пелопоннесской войне несколько охладило всенародную любовь к Тесею и его божественной патронессе, не сумевшим обеспечить афинянам победу. Мы уже знаем, что от погружения в послевоенный хаос афинское общество спасла Афродита Пандемос. В дионисийских