Кого-то просто допрашивали или спускали с небес на землю в ходе разъяснительных бесед, с кого-то брали подписку о невыезде, а операторов чаще просто высылали из столицы, отправляя на республиканские стройки. Отдельные дела переходили в ведение госбезопасности.

Георгий Иванович ежедневно утверждал списки фигурантов — кого-то вычёркивал, с кем-то рекомендовал действовать жёстче, а вот с подследственными беседовал лишь в самых исключительных случаях — обычно из разряда тех, о которых сотрудникам оперативно-розыскной бригады впоследствии настоятельно рекомендовалось забыть.

Крутились поблизости и Альберт Павлович с Иваном Богомолом. Эта парочка нарезала круги подобно почуявшим запах крови акулам, изредка они справлялись о некоторых обстоятельствах того или иного дела, принимали информацию к сведению, что-то советовали и вновь уходили на глубину. Напрямую в работу бригады не вмешивались, но определённо влияли на неё через начальство.

Кого мы не навещали — так это высоких армейских чинов. Разумеется, не обошлось без громких отставок и в этой среде, но там либо по линии госбезопасности работа шла, либо Рогач свои внутренние вопросы решал. А дабы офицерскому корпусу было чем себя занять помимо укрепления обороноспособности, ближе к августу оказалась упразднена старорежимная система званий и на смену ей пришла та, что действовала в ОНКОР. Комиссариат внутренних дел в стороне от новых веяний тоже не остался, теперь я числился не поручиком, а лейтенантом. Мне даже удостоверение новое выдали. Правда, обычно корочками я не козырял и на адреса заходил в маске и с автоматом наизготовку.

Поначалу наивно полагал, будто справимся со всем списком самое большее за неделю, но в ходе допросов всплывали всё новые и новые персоналии, и свободные часы в нашем расписании начали случаться только ближе всё к тому же августу. Тогда-то меня и вызвал к себе Городец.

— Ну хоть полежать спокойно можно! — плюхнулся в дежурке на диван Глеб Клич.

Ваня Кол, который в этот момент незримым лезвием вскрывал банку сгущёнки, хохотнул.

— А мне нравится! По иным квартирам, как по музеям ходишь!

— И никто не гонит! — поддержал его Алик. — Но я бы от выходного всё равно не отказался. Боевые — это хорошо, только всех денег не заработаешь. Не солить же их, в самом деле!

— Отдохнёте ещё! — пообещал я. — Андрей Мартынович, если срочный выезд случится, а меня выдернуть не получится, вы за старшего.

Как чувствовал, что обратно нескоро вернусь. Правда, именно что в кабинете Городца я пробыл от силы пару минут. Только зашёл, и тот объявил:

— Льва Ригеля завтра выписывают из больницы. Навести его прямо сейчас, пропуск у секретаря. Что спрашивать — знаешь.

Я едва удержался от досадливой гримасы.

— Беседовать под протокол?

— Лучше неофициально. Начнёт упрямиться, вызывай людей и вези под конвоем ко мне. Только сразу предупреди, что тогда нарушение обязательства о неразглашении замять уже не получится.

— А так?

— Проникнись и пообещай всё забыть. По-дружески. В общем, выясни, что и как.

— Будет исполнено! — отозвался я с театральным рвением, за которым попытался укрыть нежелание заниматься этим крайне неприятным делом.

Будто опрос Льва поручить больше некому!

Взгляд Городца метнулся к пепельнице, и я поспешил ретироваться. Попасть — не попадёт, а вот окурки точно разлетятся по кабинету, убирать их придётся либо мне, либо секретарю. И шансы не на моей стороне.

Получив у лейтенанта все необходимые документы, я спустился в давно обжитую нами дежурку и сменил комбинезон на костюм и сорочку. Галстук повязывать не стал.

За время работы в оперативно-розыскной бригаде я успел во всех подробностях изучить карту города, поэтому точно знал, куда следует ехать. Добрался до госпиталя без проблем, попасть на территорию тоже не составило никакого труда — предъявил на проходной пропуск и корочки управления госбезопасности. Из отделения интенсивной терапии всех аналитиков уже перевели на реабилитацию, так что не пришлось даже согласовывать свой визит с лечащим врачом.

Лев отыскался в комнате отдыха, он сидел в кресле у раскрытого окна и читал какую-то толстенную книгу.

— Привет-привет! — расплылся я в широченной улыбке. — Извини, что без фруктов!

Бывшего одноклассника мой визит ничуточки не воодушевил, он даже не потрудился сделать вид, будто рад меня видеть.

— Здравствуй Пётр, — сухо произнёс, откладывая книгу. — Ты здесь по делу?

— Да нет, тебя навестить пришёл, — сказал я и плюхнулся в кресло напротив, заложил ногу на ногу. — Что читаешь?

— Так, по работе

— Слышал, тебя завтра выписывают? Восстановился уже? Без осложнений обошлось?

Лев кивнул.

— Ну и замечательно! — улыбнулся я на сей раз совершенно искренне. — Чего зашёл… Проведать, конечно, тоже! Но ещё один вопрос возник… Мы ведь архив РКВД брали… В курсе?

Ответом стал ещё один скупой кивок.

— Ну вот я любопытства ради со своим делом и ознакомился. Не упустил, так сказать, возможности… — Я перестал глазеть в окно и уставился на бывшего одноклассника. — И знаешь, что я там нашёл?

На лице Льва не дрогнул ни один мускул.

— Откуда бы? — спокойно усмехнулся он.

Я не знал пределов его чувствительности, а потому полагаться на свой контроль внутренней энергетики не стал и позволил проявиться раздражению.

— Донос, Лев! Я нашёл там донос! Вроде бы ничего особенного по нынешним временам, но от тебя я такого не ожидал!

У Льва дёрнулся глаз, сжавшие подлокотники кресла пальцы побелели.

— Я просто исполнил свой гражданский долг! — отчеканил он.

— А меня чисто по-дружески предупредить не мог? Хотя бы постфактум? — поморщился я. — Мол, будь готов, что иголки под ногти загонять начнут!

Лев вскочил на ноги.

— По-дружески? — прошипел он. — Да ты мне всю жизнь сломал!

— Это как же?

— Да с той потаскушкой Софьей! Ты же её под меня подложил! Ты!