— И ты из хорошего отношения к школьному товарищу пошёл на разглашение служебной информации? Дабы не давать делу официальный ход, правильно понимаю?

— Понимай как хочешь!

— Или дело не во мне, а в том, кто именно попросил тебя написать кляузу? Кто, кстати, это был?

— Не имеет значения! — отрезал Лев, враз уподобившись натянутой струне. — Не намерен говорить на эту тему! Это вопрос служебной этики!

Я припомнил круг общения бывшего одноклассника и принялся выстреливать в него фамилиями:

— Швец? Соль? Хариус? Сам начальник аналитического дивизиона, кто там он у вас?

Мимо! Мимо! В яблочко!

Нет, Лев никак не выказал того, что моя догадка угодила точно в цель, но я неспроста отслеживал состояние его внутренней энергетики, поэтому и уловил мимолётный всплеск искажений. Точнее даже — намёк на оные. Лев обладал высочайшей чувствительностью и вытравил отклонения вмиг, но всё же с этим самую малость запоздал.

Только не намеренно ли?

Я не стал принимать в расчёт возможность того, что он меня переиграл и направил по ложному следу, сунул руку в карман и достал заранее заготовленный листок. Скомкал его и швырнул в бывшего одноклассника, чтобы миг спустя мимолётным воздействием развеять в прах.

— Ну и чёрт с тобой! Живи как знаешь!

За сим я и откланялся. Развернулся и покинул комнату. Было тошно, лицедействовать и дальше попросту бы не вышло. Да и нужды такой больше не было. Вот уж действительно: к чёрту!

Выслушав доклад о проведённой беседе, Георгий Иванович пробурчал нечто маловразумительное и требовать письменного отчёта не стал. На вопросы тоже отвечать не пожелал.

— Скажите, Эльвира Хариус знала, что я ваш человек и свёл Льва с Софьей Карпинской не по собственной инициативе? — потребовал я объяснений. — И если знала, то на кой чёрт заварила всю эту кашу?

— Забудь об этом! — А после с хмурым видом добавил: — Пока. — Он махнул рукой. — Всё! Свободен!

Я нехотя кивнул и вышел в приёмную, а там наткнулся на Альберта Павловича и товарища Врана, не так давно назначенного на ответственный пост зампреда соврескома по индустриализации. Не сказать, будто я специально следил за перипетиями карьерного роста своего несостоявшегося тестя, просто попалась на глаза газетная заметка.

Кондрат Семёнович радушно улыбнулся и первым протянул руку, ещё и тряхнул её хорошенько.

— От всей души благодарю! — улыбнулся он и пальцев не разжал, покачал головой. — Но, знаешь, Пётр, с Никой ты меня разочаровал!

— В самом деле? — натянуто улыбнулся я, косясь на куратора.

Без толку — Альберт Павлович держался так, словно его моя беседа с Враном нисколько не занимала.

— Именно! — подтвердил Кондрат Семёнович. — Нет, с домом отдыха ты отменно придумал, но я бы предпочёл видеть в своих бывших зятьях без пяти лет майора ОНКОР, а не какого-то там фоторепортёра!

Вран со смехом отпустил мою руку, и я ответил на его шутку своей:

— Так ничего ещё не потеряно, Кондрат Семёнович! Вернёмся к этому разговору… годика так через три-четыре?

— С огнём играешь, молодой человек! — объявил Вран. — Вика тобой в каждом письме интересуется, вот сдам ей твой столичный адрес — рука отсохнет отвечать!

Он с довольным смешком хлопнул меня по плечу и направился в кабинет, Альберт Павлович закатил глаза, после чего удалился туда же.

Я глянул на секретаря, но лейтенант госбезопасности разбирал бумаги со столь невозмутимым видом, будто в этой приёмной случалось ещё и не такое. Впрочем, наверняка случалось. Можно даже не сомневаться.

Вновь Городец вызвал меня лишь через неделю. Выдвинул ящик и кинул на стол вскрытый конверт с рядком погашенных марок.

— Держи!

Я озадаченно взглянул на имена отправителя и получателя, хмыкнул и вопросительно поглядел на Георгия Ивановича.

— Решать тебе, но я бы хорошенько подумал, стоит ли отвечать, — заявил тот и с донельзя ехидной ухмылкой добавил: — И дважды подумал, если решишь этого не делать!

— Вы только за этим меня позвали? — сухо спросил я, давая понять, что шутки не оценил.

— Нет, сейчас Грин подойдёт, будут новые вводные.

В кабинете нестерпимо пахло табачным дымом, но открыть окно не было никакой возможности из-за бивших по стеклу капель косого дождя. Я с обречённым вздохом сел за стол для совещаний и вынул из конверта исписанный аккуратным ученическим почерком листок. Письмо хоть и адресовалось Кондрату Семёновичу, эту его часть Вика накатала специально для меня. Пришлось вникать.

— Чего вздыхаешь? — усмехнулся Городец.

— Пишет, жара. Пишет, купаются по три раза на дню, — пояснил я и кинул взгляд на окно. — А у нас разверзлись хляби небесные! Да и работаем на износ. Обратно хочу.

— А орден не хочешь?

— Так не ради ордена же!

— Тоже верно, — признал Георгий Иванович и поднял трубку задребезжавшего телефонного аппарата, сказал: — Да, пригласи.

Вошёл Грин. Сегодня мы с ним уже виделись, так что просто кивнули друг другу, а вот Городцу он протянул руку.

— Вызывали, Георгий Иванович?

Хозяин кабинета тянуть резину с долгими прелюдиями не пожелал и сразу объявил:

— Смежники по своим каналам получили информацию о том, что в столице объявился оксонский диверсант, некто фон Винек.

У меня холодок по спине побежал, да и Степан Александрович сразу понял, к чему идёт дело, и заявил:

— Не наш профиль!

— Ваш, не ваш — не важно! Подключитесь к розыскам! — отрезал Георгий Иванович, поднялся из кресла и достал из сейфа папку, кинул её на стол. — Ознакомься с материалами. Вечером жду план мероприятий.

— Но… — начал было Грин, только без толку.

Городец поднял руку, призывая его к молчанию, и объявил:

— Займётесь фон Винеком! Управление госбезопасности тоже не