Дуньке проще – её свекровь всех любит. Имён, правда, не помнит, слишком занята в своём институте. Зато, когда появляется, любит всех подряд, и моих тоже, если под руку попадутся.

А те первые дни вообще были суматошными. Герман хотел жениться непременно до нового года. Дунька хотела быть подружкой невесты. Дед извинялся, хотя его никто не винил. Он улетал в Израиль, консультироваться насчёт тромба в ноге. По мне – причина уважительная. Перед новым годом ко мне приходила Дарья. На работу она так и не смогла устроиться. Говорила, что дед разрешил ей гонять внуков и в хвост и в гриву. А то, что превысила полномочия…она же не знала, что у нас все всерьёз.

Насколько знаю, Герман её так и не простил. А Дарью я видела недавно – беременна. Видимо, решила строить карьеру домохозяйки.

Мама моя… которая решила, что в качестве жены миллионера я ей в дочки гожусь. И Дуньке от неё досталось. Слава богу, что иногда можно просто спрятаться за мужской спиной. Мать до сих пор иногда пишет мне на страничку в фейсбук. Я не отвечаю.

А Гришка...я не знаю как, но родительских прав его Герман лишил. И знать не хочу. Но денег Герман ему не дал. Ни копейки. А Сонька моя – Германовна.

Что было, то прошло. Но все оно, и плохое, и хорошее – моё. Оно привело меня к этому мужчине. В этот дом, в котором хорошо и спокойно. Где моих детей никто не обидит. В эту постель, на которой мы этих детей и делаем.

Мой мужчина сейчас занимался тем, что изображал труп. Девочки согласились ехать в постели только на его спине. Все шестеро. Пожалуй, он все же их балует. Зато няня у нас строгая, во всем должен быть баланс.

– Никаких больше детей, – простонал Герман, оживая. – Слышишь, Лид?

Я засмеялась. Повернулась к нему, уткнулась носом в его спину. Обняла. Тёплый. До последней родинки знакомый. Мой. Герман вздохнул.

– И сколько там уже? – муж понял меня без слов.

– Два месяца уже…

Он перевернулся на спину. Поглядел в потолок задумчиво. А потом подтянул меня к себе, навалился сверху, руками под короткое платье, тянуть его наверх.

– Ну, значит, терять уже нечего, – заключил он. – Ну-ка быстренько оголяйся!?

Ноша не была тяжёлой. Скорее, неудобной. А может, сам Сатана уже стар? Старым себя кот не чувствовал. Хозяева возили его в клинику каждые полгода. Сначала он сопротивлялся, потом понял, что все равно поймают и отвезут. Можно и перетерпеть. Не объяснишь же им, что Сатана знает, что здоров. Запах болезни не спутать ни с чем.

Дом спал. Это время суток кот любил больше всего. Все же, детей у хозяев стало слишком много. И сейчас хозяйка пахла молоком. Значит, скоро приведут крикливого детеныша, а Сатане придётся вновь следить, чтобы с тем ничего не случилось. Ничего, дети не в тягость. По крайней мере до тех пор, пока не научатся ползать и хватать за хвост.

Из-за поворота выскочила собака. Впрочем, собакой это недоразумение Сатана бы не назвал. Крыса брехливая. Как хозяева её терпят? В дни нашествия соседских детей она тоже предпочитала отсиживаться под лестницей, смелея по ночам.

И сейчас псинка звонко тявкнула. Сатана осторожно положил свою ношу и рыкнул. Не громко, не хватало ещё детенышей перебудить. Чуть показав клыки. Этого собаке хватило – поджала хвост и убежала.

Сатана приметил место заранее. Внизу поставили ель. Большая, пушистая, она пахла лесом. Под ней будет хорошо. Здесь словно специально наложили мягкой ваты. Уютно.

Котёнок был уже третьим. Сатана порядком утомился. Они были мелкими, едва открыли глаза. Расползаться не спешили, сбились в кучку и хлопали только открывшимися глазами. На ногах ещё не держатся толком, по дому в поисках мамки разойтись не должны.

Котят у Сатаны было много. Детенышей он плодил не считая ни их, ни их мам. А сейчас что случилось? Может правы хозяева, он стареет? Как бы то ни было, к этой кошке тянуло. Тощая, чёрная, с глянцевой шерстью. Самка толстой должна быть и молоком пахнуть. Но, тем не менее, Сатана вернулся. И даже рядом сидел, когда она, родив трёх чёрных котят, никак не могла вытолкнуть из своего тощего тела четвёртого. Он был рыжим, огромным. Сразу видно, чей сын. Сатана предполагал, что будет самым проблемным из помета.

И потом вернулся. Котята тоже были худыми. По из крошечным тельцам прыгали блохи. Сатана, избалованный элитным кормом и регулярными проверками у ветеринара, такого не понимал. Кошка старалась. Смотрела на него, словно извиняясь, и все вылизывала раздутые детские животы. Но разве могла она справиться одна?

Сатана ловил мышей. Жрать их он считал ниже своего достоинства. Но туда, на свалку, возле которой ютилась, забившись под пол сторожки маленькая семья, мышей таскал. Кошка сначала давала их детям. Есть они их не могли, и играть то ещё не умели – маленькие. А потом съедала сама.

Косточки хрустели. Сатана морщился. Толкал кошку в глянцевый худой бок. Хотел увести туда, где еда. Где много человеческих детёнышей, но обижать котов им не разрешают. Туда, где тепло. Но кошка боялась. И оставалась тут, прижимая котят к своему животу, пытаясь обернуться вокруг них своим телом в пустой попытке согреть.

А Сатана слушал. Трещали деревья. Скрипел снег. Ныло сломанное в первой драке ребро. Похолодает. Ещё сильнее. Скоро. Перемерзнут детеныши, все, до одного.

И тогда он решился. Взял одного и проделал долгий путь до дома. Для Сатаны оставляли открытым окно в одной из кладовок. Влезть туда с детёнышем во рту непростая задача, но он справился. Кошка растерянно бегала, то увиваясь за ним, то возвращаясь к тем оставленным на улице котятам. Она боялась.

Котёнок остался один. Рыжий, лохматый. Глаза ещё подернуты младенческой пленкой, но уже понятно – зелёные. Сатана знал, что его, последнего, она так просто не отдаст.  Кошка накрыла его своим телом. Сатана толкнул её в бок. Не сильно. Пытаясь передать этим прикосновением свою уверенность. Да, хозяева чудаки. Но Сатана знает людей. У него – лучшие из всех возможных.

И кошка уступила. Сатана подхватил последнего детеныша, самого тяжёлого. Мать бежала рядом, оглядываясь. Понимала – идти уже некуда. Где дети, там она. И страшно. Зачем доверилась?

В доме она свернулась калачиком под елью. Сначала вылизала котят с ног до головы, словно за такой короткий срок они могли перепачкаться. Потом устроилась, позволяя им найти материнскую грудь. Впустила в себя тепло. Расслабилась, закрыла глаза, не забывая, впрочем, чутко прислушиваться к тому, что происходит вокруг.

Сатана учел все, кроме одного – девочек у Елисеевых шестеро, а котят под едкой всего четыре. Но это уже совсем другая история.