— Лада?

— Не подходи! — я шарахнулась от него и, не удержав равновесия, плюхнулась на попу.

— Что с тобой? — он протянул мне руку, чтобы помочь подняться, но я встала сама.

Граф нахмурился и попытался взять меня за руку, но я спрятала ее за спину.

— Лада, прекрати этот детский сад, — в голосе Эверо послышалось недовольство.

— Детский сад? Да мне хочется в дезинфицирующем растворе искупаться после общения с тобой! Иудушка!

Я швырнула в него злополучный листок, но, как истинный гуманитарий, не учла законов физики — вместо того, чтобы красиво впечататься в лицо графа, листок мягко спланировал на мокрый ковер. Граф не поленился его поднять.

— Так ты из-за этой ерунды взбесилась? — в его голосе звучало недоумение.

Это меня добило. Я никогда не верила в генетическую память, но тут я почувствовала, как во мне просыпается кровь предков-казаков. И эта кровь требовала схватить шашку и снести голову обидчику. Но вместо этого я сжала кулаки и уставилась на Джонатана испепеляющим взглядом. Предки презрительно сплюнули.

— С чего ты так остро реагируешь? Закон не одобрили, нам погрозили пальчиком и сказали не нагнетать обстановку в стране, — он примирительно положил руки мне на плечи, меня передернуло от этого жеста. — Ну хочешь, ударь меня, может, полегчает.

Ударить? А это мысль! Я скинула его руки и как следует врезала по носу. Граф взвыл и схватился за переносицу, кровь шустрым ручейком потекла сквозь пальцы и добавила «красоты» дорогому ковру. Я мысленно поблагодарила папу. Когда у меня начала расти грудь, мальчишки в школе не нашли ничего умнее, как пытаться меня лапать, и я помню, как отец орал нечто в духе: «Бей за такое! Бей до крови, чтобы подойти боялись! Или после урока отлови и врежь, чтоб головой в стенку влетел!» Он даже показал мне пару ударов. Став старше, я поняла, что это бесценный опыт. Как пишут в романах или показывают в кино? Она замахнулась, и он потрясенно прижал руку к пламенеющему отпечатку ее ладони на своей щеке. Думаете, так бывает в реальной жизни? Угу, три раза. Обычно следует вопль: «Ах ты тварь!» — и тебе разбивают губу ответной оплеухой. Поэтому я всегда била так, чтобы у меня была пара минут на то, чтобы ретироваться, пока мужчина останавливал кровь. К счастью, сейчас был всего третий раз, когда я вела себя подобным образом.

Время на побег стремительно таяло, поэтому я подхватила вещи и бросив: «Заявление об увольнении напишу завтра», убежала домой. Тем более я пока еще могла сдерживать слезы, чтобы позорно не разреветься перед ним.

Квартира представляла собой весьма унылое зрелище. Видно, Джонатан расстарался и нанял людей привести ее в божеский вид, но как только я открыла дверь — на заметку: сменить замок, срочно! — у меня появилось чувство, что я сняла номер в дешевой гостинице. Все предметы, которые создавали уют в моем жилище, пропали. Диван лишился подушек, исчезли мои любимые бокалы, отсутствовал ковер на полу. А, ладно. Все равно завтра пишу заявление об увольнении, а там и жилплощадь освободить попросят. С другой стороны, вещей меньше собирать. Поэтому я сначала забралась в ванну, где пролежала около часа, а потом просто тупо валялась на диване, рассматривая трещину в штукатурке. Даже свет не зажигала. Да и платье после купания пришлось надеть то же самое. На случай пропущенных стеклянных осколков я даже в сапоги влезла, не сказать, что удобно, но все же лучше, чем напороться на стекло, встав по нужде. Мое самобичевание прервал стук в дверь. Не дай бог, это Эверо! А у меня ничего тяжелого под рукой нет!

Я почти угадала. С биологической точки зрения в пришедшем была только половина от Джонатана. Перед дверью топтался его сынок.

— Зачем пришел?

Он показал коробку, перевязанную бечевкой. Обещанный тортик? Тогда пусть заходит. Как подсказывал опыт, впадать в депрессию лучше в обнимку с мороженым или шоколадом, но тортик тоже подойдет. Я посторонилась, пропуская Идена в квартиру, а он не упустил случая меня подколоть:

— Может, мне разносчиком подрабатывать? Как показывает опыт, красивые женщины пускают меня к себе исключительно в комплекте с едой.

Хмыкнув, я на всякий случай, перед тем как закрыть дверь, внимательно осмотрела лестничную клетку на предмет наличия на ней еще визитеров. К счастью или к горю, их не было.

Юноша тем временем хотел нарезать торт, но тут выяснилась еще одна неприятная деталь — из посуды у меня остались две ложки и две казенные алюминиевые кружки, а стулья вообще отсутствовали. Хорошо хоть, в шкафчике нашлись чай и сахар, а еще обнаружился чайник — погнутый, но вполне годный. Поэтому, разместившись на полу в комнате, мы поедали торт прямо из коробки.

— Зато будет, что внукам рассказать, — отламывая себе приличный кусок торта, вскользь заметил Иден.

— А почему не детям?

— Потому, что для детей я должен быть непогрешимым идеалом. А рассказ о том, как я в час ночи жрал торт с любовницей моего отца, боюсь, подорвет мой авторитет. Это я лет до двадцати могу куролесить, а потом работа, семья, служение отчизне по примеру отца. Кстати, не хочешь подорвать и так шатающийся авторитет моего папочки рассказом о том, как он заслужил потрясающий удар, обеспечивший ему кривой нос и синяки на оба глаза?

— Попыткой выписать мне билет за сто первый километр, — кроша торт на мелкие кусочки, ответила я.

Иден так и замер с ложкой во рту. Если он будет сейчас убеждать меня, что в этом нет ничего страшного, то остатки торта послужат маской для его лица. Видно, было в моих глазах что-то такое, раз юноша поспешил перевести тему разговора в другое русло:

— Ну, ты достойно отплатила, подправила отцу профиль, думаю, была бы возможность, сделала бы так, чтобы я единственным наследником остался. Благослови богиня длинные узкие юбки.

— Ничего, сейчас выпьет коньяку и вылечит себя.

— Я смотрю, угрызения совести тебя не особо мучают? И кстати, мой отец магию на себя не тратит.

— Это почему?

— Честно? — по-плутовски улыбнулся Иден и понизил голос до шепота: — Его специальность — боевая магия, а целительство он бессовестно прогуливал. Поэтому он может только ломать носы. Впервые сбылось предсказание преподов, мол, «наш предмет еще пригодится». Он сегодня убедился на собственном опыте, что сломать нос можно и без магии, а вот вылечить без нее перелом трудновато.

Впервые за последние несколько часов я улыбнулась. Виконт наклонился ко мне и зашептал:

— Раскрыть еще одну тайну? — Он отстранился и взглянул на меня, ожидая ответа. Ну, я не женщина, что ли? Конечно, я кивнула, и он сказал: — Папа догадывался, куда я пойду, и просил передать тебе букет цветов, кажется, это были гвоздики.

— И где они?

— На разоренной могилке Шарика. У меня возникла мысль, что, хоть цветы передал отец, по морде ими получу я. И вообще, может, он прав?