Понедельник, 17 сентября. После тяжелого дня передвижения вернулись в лагерь на 8000. Больше всего от этого пострадала моя спина. После обеда ярко светит солнце. Я получил снежную слепоту, так как оно было таким ярким. Я рад вернуться вниз. Я себя странно чувствую после такой высоты. Я чувствую слабость и головокружение.

Вторник, 18 сентября. Мы вернулись к ручью Карибу. Я немного прошел по следам карибу, но недалеко, потому что следы оказались старыми. Их [карибу] здесь не было после того, как мы ушли наверх. Я думаю, они держатся на другой стороне.

Среда, 19 сентября. Мы дошли до лагеря, где был Джон. Мы пошли вниз к лодке, так как были не очень уставшими, но мы устали к тому времени, когда мы пришли сюда. У нас здесь было полно всякой еды, и, будьте уверены, мы отдали ей должное. В результате спуска по каменистой тропе мне пришлось лечь спать со стертой ногой.

Четверг, 20 сентября. Этим утром мы вытащили из лодки вещи Джона, все вычистили и спустились из Чулитны в Суситну и остановились лагерем на ночь, так как вода стоит очень низко.

Что меня поразило в первую очередь, так это благородство Эдварда Баррилла, величие сердца и души человека, который шел за мной без единого слова протеста, через безнадежность к успеху [глава 6].

При самых благоприятных обстоятельствах непросто разобрать почерк доктора Кука, но его дневник с горы Мак-Кинли особенно трудно читать, и он представляет собой особый случай. По мере того как доктор Кук поднимался по горе, качество его почерка ухудшалось. В самых высоких точках подъема – 15 600 футов, 18 200 футов и на вершине – записи и цифры выведены с величайшим трудом, с очевидными старанием и усилием.

Некоторые заметки, относящиеся к раннему утру 16 сентября, появились под датой 15 сентября ниже записей за 15 сентября. Все абсолютно естественно, так как ранние утренние записи 16 сентября были сделаны на высоте 18 200 футов у подножия Южного пика в лагере, поставленном поздно вечером 15 сентября. Запись о вершине тоже сделана здесь. Непосредственно за ней следует отдельная заметка за 16 сентября о вершине {24}.

На больших высотах почерк труден, буквы местами разъединены, написаны с большим усилием, как и должно быть, если на легкие и на умственные способности оказывают влияние большие высоты и сильный холод {23}.

Записи в целом весьма спорадические, но это типично для всех сохранившихся до наших дней дневников Кука. Записи о самом восхождении – последовательны, но крайне фрагментарны. Так же как у Баррилла, события, описанные вне восхождения, и постоянные ссылки Кука в дневнике на Баррилла как на «Брилла» – имя, которым его называли участники экспедиции, – датируют записи 1906 годом. (В дневнике Белмора Брауна и Портера Баррилла также называют Бриллом.)

По привычке Кук писал свои дневники только на правой стороне, оставляя место слева для записей и рисунков, не обязательно согласующихся с событиями, описанными на противоположной странице {12}.

В 1956 году, спустя 50 лет после того, как Кук совершил свое восхождение на Мак-Кинли, его дочь Хелен Кук-Веттер нашла среди бумаг отца документ, претендующий на то, чтобы быть его дневником. Заявление, подписанное Хелен Кук-Веттер, Джанет Веттер, Эллиотом Веттером и Хьюго Левином, подтверждает обстоятельства этой находки. Однако эти особы не были непредвзятыми свидетелями. Хелен и Джанет были связаны с Куком родством, Эллиот – по браку[102], а Хьюго Левин собирал некоторые из неопубликованных материалов Кука в надежде найти издателя. На тот момент, когда дневник обнаружился, Хелен Кук-Веттер начала решительную борьбу, чтобы подтвердить претензии отца и восстановить его репутацию.

Дневник – это маленький буклет, написанный карандашом. Его содержание не показывали общественности до тех пор, пока дневник не передали в Библиотеку Конгресса вместе с другими документами Кука, – а это произошло в 1989 году. Тогда установили, что даты, поставленные в дневнике, не соответствуют тем, что обнаружились в других отчетах Кука.

Чтобы считаться достоверным, свидетельство, написанное в полевых условиях, должно быть предоставлено немедленно после спорного события. Не сделать этого – значит, нарушить систему беспристрастного хранения документа, что уменьшает его ценность из-за возможности подделки, – решающим в данном случае является тот факт, что дневник написан карандашом. Поскольку прошло более 50 лет, в течение которых дневник не был представлен, этот срок делает его недействительным в качестве доказательства. Хотя дневник, очевидно, написан Куком, нет уверенности относительно времени его создания. Учитывая уровень критики, с которым столкнулся Кук осенью 1909, его отказ представить дневник исследователям решительно убеждает в том, что в то время он еще не был написан {79}.