Князь налил себе до краев. Лешич накрыл его рюмку ладонью:

– Э-э, постой!

– Я сказал все, что хотел, точка.

– Значит, закончил? Тогда выслушай меня. Молча! Я ведь молчал…

Лешич собрался с мыслями и заговорил:

– Да! Я не скрывал и не скрываю своих чувств к Александре. Однако я чист перед тобой. А все потому, что Сашенька меня не любит. Ты заблуждаешься! У нее ко мне не любовь, а всего лишь чувство собственности. Я вещь, ей принадлежащая. Преданный друг, бескорыстный рыцарь. И вправду, кому охота такого терять? Сашенька, словно дитя, не хочет выпускать из рук ненужную игрушку. Но любит она, увы, тебя!

– Не крутись, как уж на сковородке! Я душу твою темную насквозь вижу! Ты отомстил мне, теперь, так понимаю, будешь мстить Сашеньке? Ведь ты совсем не просто так волочишься за Натальей Ивановной!

– Дмитрий, а с чего ты решил, что мы с Сашенькой любовники?

– Господи! Да наберись ты мужества! Хватит врать и юлить! Неужели тебе нравится, когда припирают к стенке? Ладно, изволь! Я знаю про квартиру на Резной, знаю, что вчера домовладелица пыталась отказать вам, но ты, представившись мной, ее выгнал.

– Господи, ах вот, оказывается, в чем дело! Знаешь, зачем Живолупова эта вчера приходила? Деньги с Сашеньки стрясти за свое молчание.

– Я тебе не верю! – помотал головой Диди.

– А Сашичу поверишь? На, прочти сам!

Лешич протянул князю ученическую тетрадку.

– Что это?

– Ее дневник! В отрочестве я очень любил его читать. А вчера вдруг заметил, что Сашич снова пописывает…

– Ты хуже, чем я предполагал!

– Сейчас ты ко мне подтянешься.

– Я не буду читать. Ни за что!

– Будешь! Сразу узнаешь ответы на все свои вопросы.

– Никогда!

– Читай, Диди, читай! Сашич такого накуролесила…

Дмитрий Данилович протрезвел сразу. Пока читал, вскакивал с места, несколько раз воскликнул: «Да она с ума сошла!», а однажды в сердцах: «Задушу своими руками!» На его лице промелькнула вся палитра чувств: радость, что Сашенька верна, возмущение ее маскарадами и расследованием, ненависть к Осетрову и Будницкому. Ближе к концу эмоции сменились задумчивостью. Дочитав, Дмитрий Данилович вновь начал с первой страницы, дошел до третьей – и здесь со словами: «Так и знал!» захлопнул тетрадь.

– Что скажешь? – поинтересовался Лешич.

– Ты понял, кто убийца? – неожиданно спросил князь.

– Нет? А ты?

– Первой же фразой себя выдал!

– И кто же?

Тарусов промолчал. Сегодняшний день научил его не спешить. Надо еще раз, а может, и не один, все хорошенько обдумать. Вместо ответа спросил сам:

– У тебя оружие есть?

– Скальпель!

– А у меня шпага от мундира. Маловато! Придется двери забаррикадировать.

– Какие двери?

– В квартиру!

– Зачем?

– Убийца знает, что проговорился. Потому и пытался Сашеньку убить! Зови-ка Женю и дворецкого! Шкапы будем двигать.

– Давай я в полицию сбегаю…

– А вдруг убийца на улице караулит?

Через полчаса титаническими усилиями четырех мужчин дубовые шкафы надежно закрыли оба входа в жилище.

И тут раздался звонок в дверь.

– Тсс! Тсс! – велел всем Дмитрий Данилович и на цыпочках двинулся в кабинет.

Звонок продолжал верещать.

– Эй, заснули, что ли? – из-за двери послышался голос Выговского. – Ильфат! Ильфат, черт тебя побери! Тарусовы дома?

– Неужели Антон и есть убийца? – в волнении спросил князя Лешич.

– Нет, конечно. Черт! Придется мебель растаскивать!

Антон Семенович уплетал в кабинете остатки ужина.

– Ух, Алексей Иванович, счастье, что Крутилин с вами на крылечке заговорился. Было бы всей части на орехи!

– За что? – поинтересовался Лешич.

– Как за что? У Осетрова в камере Дмитрий Данилович сидел. Ну а я по дружбе не заметил.

– Антон Семенович, расскажите-ка о ходе следствия! – попросил Дмитрий Данилович.

– Не могу! Крутилин строго-настрого запретил.

– Так вы поесть зашли? – поддернул его Тарусов.

Выговский покраснел:

– Нет, по делу, касающемуся лично вас, – Антон Семенович покосился на Прыжова.

– Лешич из тех друзей, что ближе всяких родственников. Говорите!

– Знаете, где служил Раздуваев-Сеньков?

– Третье отделение?

– Как вы догадались? – опешил Выговский.

– Мастеровых с визитками покамест не встречал – это раз. Предыдущий их информатор летом вышла замуж – это два. Простецкая логика подсказывает, что жандармы ищут нового. Наталья Ивановна, так понимаю, с негодованием отказалась, оставались Клаша и Сашенька.

– Увы, не только! Но давайте по порядку. Мне повезло: дворник в доме на Сенной, где проживал Сеньков, давно подозревал этого господина в преступном промысле. Судите сами – четыре раза в неделю покойный ходил на службу, но никогда в мундире или в партикулярном платье. То кучером приоденется, то гусаром, а то и дворником. А по средам целый день принимал дома, и очень странных гостей! Каждые полчаса в его квартиру являлась сначала барышня, потом замужняя дама, затем кухарка, следом горничная, после прачка, а в самом конце проститутка. Дворник решил: наводчицы, а сам Раздуваев-Сеньков – грабитель.

– Дворник ваш не лишен логики! – заметил Прыжов.

– Потому и разрешил мне осмотреться в квартире, когда в полшестого слуга покойного отправился в починку за сапогами. Вот результат, – Выговский вытащил из кармана смятый листок и связку писем. – Записка, где Раздуваев-Сеньков докладывает начальству про фиаско с Натальей Ивановной, но обещает исправиться. На примете у него ваша новая кухарка. Кстати, жаль, если уволите, очень вкусно готовит. Нельзя ли добавки? А если и кухарка откажет, просит разрешение использовать, так и написано, Дмитрий Данилович, «использовать», вашу дочь Татьяну. Отроковица де влюблена в него по уши, доказательством чему эти письма. Держите!

– Спасибо, Антон Семенович! Вовек не забуду, – князь с чувством пожал Антону Семеновичу руку.

– Непонятно только, зачем он за женой вашей увязался?

– По секрету скажу: и с кухаркой не получилось! Так что не беспокойтесь, приходите всегда, когда проголодаетесь.

– Спасибо, – рассмеявшись, поблагодарил Выговский.

– Антон Семенович, и все-таки о расследовании!

– Крутилин запретил, особенно вашему сиятельству. Помилосердствуйте, вылечу со службы!