– Как бы там ни было, еще раз начать все по новой мы уже не сможем.

Давид выставил яркость фонаря на максимальную, и они стали спускаться по крутому коридору, который с каждым шагом расширялся все больше и больше.

– Мадемуазель Ким, а почему вас заинтересовала именно Франция?

– Из-за профессора Фридмана. Приехав к нам в Сеул реализовать программу создания роботов-андроидов – вы же знаете, моя страна всегда поощряет футуристические проекты, – он поселился в женском общежитии нашего университета. Он устраивал многочисленные конференции, не раз упоминал о проводимом в Сорбонне конкурсе «Эволюция» и, конечно, рассказывал о вас. И я вдруг решила представить на конкурс проект в той сфере, над которой работала. Но вначале я хотела представить результаты исследований в области, близкой Фридману.

– А вы знали, что некоторые темы мы с вами вели параллельно?

– Конечно.

– Откуда такая уверенность?

– Я медитировала.

– Ах да, забыл… Зажигая огонек и дуя на него. Помню, меня вы тоже этому учили, правда, безуспешно.

– Где вчера была пустота, завтра обязательно что-нибудь появится.

– Не могу понять. Объясните мне, что происходит, когда вы медитируете и вокруг вас все исчезает?

– Я пересекаю границу пространства и времени. Прошлое, будущее и настоящее объединяются в одно целое, и я могу видеть их, будто это художественный фильм.

Давид хотел засмеяться, но его охватило странное ощущение, что девушка только что открыла ему нечто совершенно новое и важное.

– Если мы отсюда выберемся, я покажу вам что такое настоящая медитация, – сказала она.

Через полчаса ходьбы они вышли в коридор, уходивший, казалось, еще глубже под землю.

И наконец оказались в зале.

– Вот и четвертый чуланчик…

Исследователи осторожно двинулись вперед. Гипатия зачарованно глядела по сторонам.

– Точно так же, как в храме Тангуна, а может даже, во всех остальных пирамидах мир, – прошептала она. – Три зала, доступные взорам всех, и огромная тайная ложа.

Они осветили помещение фонариками. Потолок нависал над ними метрах в тридцати. На земле валялись предметы, предназначение которых было им не понятно.

И вдруг овальный пучок света выхватил из тьмы огромный череп гуманоида.

Исследователи подошли ближе.

Пожелтевшая голова, казалось, ухмылялась всей своей квадратной челюстью.

Высокие скулы, широкий лоб, аккуратные надбровные дуги.

– Какое прекрасное лицо, – сказала Гипатия.

Давид посветил на кости, поддерживающие череп, и они увидели перед собой человеческий скелет не менее двадцати метров в длину, великолепно сохранившийся.

– Вот вам и объяснение, – прошептала Гипатия, – это они построили пирамиды.

Девушка приложила к останкам прибор радиоуглеродного анализа и уточнила:

– Восемь тысяч лет назад.

Ученый не мог произнести ни слова, дыхание его участилось.

Осветив скелет под всеми возможными углами, они вплотную занялись черепом, будто надеясь увидеть в его огромных пустых глазницах осмысленный взгляд.

– Во время поездки в Антарктиду отец как раз так описал его в своем блокноте. Именно он дал название Homo giganteus. Перед нами великан.

Девушка продолжала исследовать скелет.

– Великанша, – уточнила она. – Таз довольно широкий и округлый, в то время как у мужчин он обычно принимает треугольную форму. Да и расстояние между крестцом и лобным сочленением больше. Все это – чтобы было легче рожать.

Она посветила на предмет, лежавший поверх ключиц. При более внимательном рассмотрении это оказалось металлическое ожерелье с янтарным кулоном. Внутри кулона был заключен муравей – в десять раз больше своих собратьев, известных на сегодняшний день науке.

Давида Уэллса украшение очаровало. Не имея возможности полностью взять его в руки, он отцепил кулон и в свете фонаря всмотрелся в застывшее в смоле гигантское насекомое. Затем он положил драгоценный камень в карман и вместе с Гипатией стал фотографировать кости с более близкого расстояния.

– Как жаль, что мы не можем поднять этот скелет наверх.

Они осветили остальную часть помещения.

– Ухо Геи, – прошептала Гипатия и с помощью смартфона сделала снимок потолка.

– Но раз уж мы забрались в ее ухо, то вот этот круглый бассейн с нефтью, по всей видимости, является чем-то вроде барабанной перепонки, – предположил Давид.

Они подошли к резервуару, заполненному черной жидкостью.

Незадолго до этого на одной из фресок ученый видел обнаженного человека, плававшего на спине в озерце с нефтью. Поэтому он, не колеблясь, разделся и подошел к бассейну вплотную.

– Аврора разговаривала с Геей в водоеме, – сказал он. – По всей видимости, жидкость является связующим звеном между минералом и жизнью.

– Но это не вода…

– Вот именно. Из послания Земли Аврора не поняла ровным счетом ничего. Минеральное масло, должно быть, лучше проводит сигналы.

Ученый погрузил в бассейн сначала большой палец ноги, затем ступню и наконец залез в него.

Гипатия осталась стоять у края резервуара, чтобы наблюдать и фотографировать.

Давид присел, и жидкость закрыла уши.

В горле все явственнее ощущался неприятный привкус минерального масла.

Едкий запах черной крови Геи.

Затем он вытянулся и лег на спину, как когда-то во время турпоездки на Мертвое море. Соленая густота тамошней воды позволяла свободно лежать на поверхности.

Давид раскинул ноги и руки, уши полностью погрузились в нефть, над поверхностью остались лишь нос и верхняя часть лица.

Ощущение было странным. Он чувствовал, как нефть проникает в ушные раковины и покрывает кожу.

Тогда он закрыл глаза, постарался ни о чем не думать и стал ждать.

Сначала до его слуха долетело что-то вроде шума. Затем на смену шуму пришел звук.

Звук превратился в голос. Голос произнес слово.

123.

Ну наконец-то!

124.

Профессор Давид Уэллс вдруг распахнул глаза и сделал глубокий вдох… погрузился в нефть, стал задыхаться, закашлялся и вынырнул на поверхность.

– ОНА СО МНОЙ ГОВОРИЛА! В моей голове! Прямо у меня в голове! Но очень явственно и на французском языке! Она произнесла фразу на французском!

– Что она вам сказала?

– Ну наконец-то!

– Гениально! Надо двигаться дальше.