Давид хотел подойти к ней, но не смог встать. Тогда он на руках пополз к неподвижно лежащему телу.

Какие-то люди помогли ему добраться до девушки. Он прильнул ухом к ее груди и убедился, что сердце бьется.

Немного успокоившись, он сделал ей искусственное дыхание рот в рот.

Нефтяной вкус был невыносимый, но Давид все же преодолел тошноту, и, поскольку Гипатия по-прежнему не подавала признаков жизни, принялся делать ей массаж грудной клетки. После нескольких попыток девушка наконец вздрогнула, и ее тоже вырвало нефтью, которой она наглоталась.

Они долго кашляли, после чего до Гипатии дошло, в какой неприятной ситуации они оказались.

Их окружали мужчины в рабочих комбинезонах. Один из них, с пышными усами, спросил по-английски:

– Что вы здесь делаете?

– Нам нужно вернуться в отель! Мы возместим убытки.

Рабочие уже вовсю суетились, чтобы не допустить воспламенения нефти.

Не получив объяснений, усач милостиво разрешил им позвонить. К счастью, Гипатия запомнила номер таксиста Абдель-Атифа.

Откуда-то появились полотенца, в которые Гипатия и Давид не преминули закутаться. Затем они стали медленно двигать суставами, превозмогая боль во всем теле, и наконец смогли встать.

Пошатываясь и поддерживая друг друга, исследователи направились в рабочий санузел и встали под слабые струи воды. Когда они стали похожи на людей с обычной розовой кожей, усач протянул им два комбинезона.

– Сомневаюсь, что вам сейчас стоит ехать в город, – сказал он. – Снос пирамиды Хеопса вызвал что-то вроде взрыва народного возмущения.

Он протянул им чай с ментолом и пару небольших пирожных.

– Если хотите, можете остаться здесь и подождать, пока все уляжется.

Но Давид отказался, а мужчина не настаивал.

Едва они остались одни, Гипатия задала вопрос, который все это время не давал ей покоя.

– Так что же она вам сказала?

– Что она очень одинока…

Студентка откусила кусочек медового пирожного, и Давид продолжил:

– Она сказала, что после… той истории с астероидом, с «Тейей-13», постоянно испытывает боль… Насколько я понял, напоминающую собой мигрень.

– Земля страдает от мигрени?

– Мой прадед Эдмонд Уэллс изучал этимологию слова «мигрень». В переводе с латыни оно означает «половина зернышка». Боль вызывает недостающая половина. По его мнению, мигрень является «кристаллизацией чувства незавершенности».

Молодая кореянка внимательно слушала, поглаживая свои ссадины.

– Она показала мне место, где мы сможем продолжить начатый диалог, – сказал в заключение Давид, подливая девушке чая с ментолом.

За их спинами рабочие с немалыми усилиями установили на место рухнувший деррик.

Наконец приехал Абдель-Атиф.

– А я испугался, что вы попали в передрягу, – заявил он, улыбаясь во весь свой златозубый рот.

130.

В «Звездной бабочке» все спали. Вдруг включился сигнал тревоги, замигали красные лампочки, но из-за поломки системы звукового оповещения в гигантском цилиндре длиной тридцать два километра продолжала царить тишина.

На космический корабль обрушился рой метеоритов; они забарабанили по обшивке, будто крупный град.

Все пассажиры корабля тут же проснулись. Пожарные, техники, полицейские и инженеры, не потрудившись даже одеться, бегом направились на свои посты.

Ракета в мгновение ока озарилась светом.

Сильвен Тимсит вошел в рубку управления, где незадолго до этого задремала за штурвалом Ребекка.

– Повреждения? – спросил он.

– В юго-западном секторе посечены паруса. На обшивке вмятины, но пробоин нет.

– Если в парусе просто образовались дыры, их можно починить.

Ребекка не сводила глаз с радара.

– На нас летит второй рой, – сказала она. – Все по местам!

Отремонтированная сирена тревожно завыла, и каждый из ста сорока четырех тысяч пассажиров занял свой пост, готовый потушить пожар или исправить поломку.

– Приближается второй метеоритный дождь. Столкновение через тридцать секунд.

Пассажиры ухватились за стены и прочно закрепленные предметы. Космические булыжники грохотали по обшивке и взрывались. Вдруг погас свет, корабль погрузился в непроглядный мрак. Камни по-прежнему лупили по обшивке, издавая громовые раскаты.

Затем грохот стих.

Ребекка в рубке управления чиркнула зажигалкой.

– Метеорит попал в электрический генератор.

В цилиндре с потухшим неоновым солнцем центрального стержня включились аварийные фонари.

– Нам конец, – донеслись тревожные голоса.

– Дальше лететь нельзя. Надо возвращаться на Землю, – вторили им другие.

Сильвен Тимсит включил переносной фонарь, вышел на балкон над рубкой управления и взял слово.

– Без паники! Это самый обычный инцидент. Вполне возможно, что нам будет достаточно поменять предохранители.

– Ложь! – закричали в толпе. – Нам надо возвращаться, иначе мы все тут подохнем.

Моральный дух ста сорока четырех тысяч пассажиров в одночасье был подорван. Людей охватила паника, со всех сторон сыпались злобные выкрики.

В тот момент, когда группка «мотыльков», ностальгирующих по Земле и окончательно потерявших голову после метеоритной бомбардировки, попыталась захватить рубку управления, намереваясь лечь на обратный курс, вспыхнула драка. Она проходила в полумраке, в свете аварийных фонарей; в иллюминаторы равнодушно светили звезды.

В холоде и мраке ностальгирующие и те, кто поддерживал законное руководство, стали забрасывать друг друга самодельными зажигательными смесями.

131.

– Вы и правда забрались в пирамиду Хеопса, перед тем как ее взорвали? – спросил Абдель-Атиф, ведя машину. – Как же вам удалось выбраться?

– Нам помогли, – уклонился от прямого ответа Давид.

Проехав немного, такси остановилось у поста полиции.

Водитель вылез, вступил в разговор, затем объявил:

– Дальше нельзя, демонстрация.

– По поводу сноса пирамиды?

– Да на нее всем глубоко плевать. Из-за культурных ценностей демонстрации не устраивают.

– Но нам надо в отель.

– Проехать через толпу на авто мы не сможем.

– Тогда мы пойдем пешком. Абдель-Атиф, вы нас проводите?

– Это будет зависеть от вас.

Давид продемонстрировал пустые карманы, давая понять, что денег у него нет.