к мужчине, который все это время держал телефон. – Отключай давай.

Я обмякаю всем телом, бросаю телефон на стойку и закрываю лицо руками.

– Господи, какой ужас!

Кто-то ласково поглаживает меня по спине.

– Ребята, вы уверены, что с ним все в порядке? – волнуется Кэмерон.

– Мейсон – это Мейсон, – говорит Брейди. – Другого от него в такой ситуации ожидать не приходится.

Я оглядываюсь и вижу рядом Чейза. Он кивает, соглашаясь с Брейди.

– Хочешь, чтобы мы остались? – спрашивает он с надеждой.

Но я со вздохом качаю головой:

– Идите домой. Похоже, вы спали так же мало, как и мы.

– Справишься? – тихо переспрашивает Чейз, я киваю, и он убирает руку с моей спины.

Ребята поднимают с пола сумки, а Кэмерон смотрит на меня.

– Трой только что написал… Хочешь, чтобы я осталась или… – Она бросает взгляд на Ноа.

– Иди, за меня не беспокойся. – Я тру левый глаз, потом оглядываюсь на Ноа, который стоит чуть позади, прислонившись к стене. Он отталкивается от стены и медленно подходит ко мне. Протягивает руку и заправляет мне волосы за ухо. В его голубых глазах читается беспокойство.

Я сжимаю его запястье.

Уже все хорошо, клянусь.

Он кивает.

– Спасибо, – мой голос срывается. – Спасибо за то, что ты сделал.

Ноа мотает головой, но я и так прекрасно знаю, что он сделал это не для того, чтобы услышать «спасибо», а потому что знал, что мне это необходимо.

– Ну мы пошли.

Я оборачиваюсь к ребятам. Чейз смотрит прямо перед собой, а Брейди дружески хлопает Ноа по плечу.

– Позвони мне потом, Ари, детка, – строго велит здоровяк на прощание.

– Конечно!

Ребята выходят, я быстро обнимаю Кэмерон, и она закрывает за собой дверь.

Оборачиваюсь к Ноа, и эмоции снова захлестывают меня. Слезы текут ручьем, и я закрываю лицо ладонями.

– Прости, – шепчу я, пытаясь проглотить рыдание, поднимающееся к горлу.

– Эй, не прячься. – Он прижимает меня к груди. – Ты не против? Что мне еще делать, если не обнимать тебя, когда ты в этом нуждаешься.

– Я могу придумать тебе кучу дел, – шучу сквозь слезы. Потом вздыхаю и поднимаю на него глаза. – Просто я очень волнуюсь. Мейсон сам не свой, когда не играет в футбол. И то, что он изо всех сил убеждал нас не волноваться, означает, что волноваться есть о чем.

Ноа нежно вытирает слезы с моих щек большими пальцами.

– Может, ему нужно несколько дней, чтобы позлиться, а потом успокоиться.

Он прижимается лбом к моему лбу.

– Ты писала мне сообщения всю ночь. Ты вообще спала?

Я пожимаю плечами:

– Помню, как взошло солнце, а потом ребята постучали в дверь.

Его сильные, теплые ладони обхватывают мои щеки.

– Тебе надо поспать.

Ноа отпускает меня, отступает назад, берет телефон и засовывает его в карман. Я иду за ним к двери, он берется за ручку и оборачивается ко мне:

– Позвони, когда проснешься. Я приготовлю тебе что-нибудь, принесу кофе…

Он поворачивает ручку, но я упираюсь кулачком в дверь, не позволяя ему уйти.

Сердце сжимается в груди, когда он смотрит на меня. Отвожу его от двери, приподнимаюсь на цыпочки и ловлю губами его вздох.

Он погружает пальцы в мои волосы и целует меня в ответ.

Я чувствую страсть и голод в его поцелуе. Это целительно.

Мне это нужно.

Мне нужен… он.

Мы одновременно открываем глаза, и, должно быть, Ноа видит что-то в моих, потому что я чувствую, как он дрожит.

С бешено бьющимся сердцем переплетаю свои пальцы с его пальцами и шепчу:

– Останься.

Глава 28

Арианна

Ноа не произносит ни слова. Он смотрит на меня не отрываясь, когда я веду его в свою комнату, но с каждым шагом он хмурится все сильней.

У двери он останавливается и оглядывается. Я отпускаю его, отступаю на шаг и хватаюсь за край своей футболки. Медленно стягиваю ее через голову и бросаю на пол. Ноа смотрит на нее, а когда я завожу руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик, поднимает глаза на меня.

– Если я зайду в твою комнату…

– Зайди в мою комнату, Ноа, – говорю хриплым шепотом.

Он делает шаг ко мне. Левой рукой обхватывает мою шею, а правой гладит меня по щеке. Потом наклоняется к моим губам, но вместо того чтобы впиться в них, спускается ниже, к подбородку, а потом – к чувствительному местечку на шее. Когда он чуть прикусывает меня, я хватаю ртом воздух и зарываюсь рукой в его волосы.

Пячусь назад и ударяюсь о край кровати. Дрожь пробегает по моему телу, когда Ноа стягивает с меня лифчик. Он сбрасывает ботинки, а я пытаюсь снять с него футболку, но футболка запутывается вокруг его головы, потому что он щекочет мой живот.

Хватаюсь пальцами ног за ковер, а он посмеивается, сжимая мои бедра:

– Кажется, кто-то боится щекотки.

Я пробую снова, и на этот раз мне удается стащить с него футболку, и я победно улыбаюсь.

Мы вместе падаем на кровать, и я обхватываю его ногами. Он стонет, когда я тяну его за волосы. Потом упирается одним коленом в матрас и смотрит мне в глаза.

– Не знаю, понимаешь ли ты, что я сейчас чувствую… – взгляд Ноа полон обещания; он будто гипнотизирует меня.

Вместо ответа я прижимаюсь к нему.

– Хочу тебе кое в чем признаться, – говорю я.

– Признайся.

– Мне… мне неловко.

Ноа ласково дотрагивается костяшками пальцев до впадинки у меня на горле.

– Все равно скажи. – Я слышу почти болезненное отчаяние в его голосе.

Провожу пальцем по его нижней губе и шепчу:

– Я думала о тебе. Когда ты уехал… я думала о тебе. Утром, днем и ночью. – Целую его в подбородок. – Особенно ночью…

Ноа погружает пальцы мне в волосы и нежно тянет, заставляя поднять на него глаза.

Я сглатываю.

– Мне было интересно, каково это – оказаться с тобой в одной постели, – признаюсь я, и страсть, разгорающаяся в глазах Ноа, опьяняет меня, подбадривает. – Я мечтала об этом… фантазировала.

Он дрожит, полный желания.

– Я так много об этом думала, что все начинало болеть, – мурлычу я. – Поэтому мне пришлось…

– …трогать себя. – Ноа скользит языком по моим губам. – Тебе пришлось потрогать себя.

Я киваю.

Он скользит руками по моим бедрам, стягивает с меня шорты и стринги. Приподнявшись надо мной, он смотрит на меня и говорит:

– Покажи мне как.

* * *

Ноа

Она удивленно смотрит на меня золотистыми глазами, я чувствую, как напряглось ее великолепное тело, и успокаиваю ее.