– Это будет маленький сверточек.

Али очень оживился и начал болтать о всякой чепухе. Фатиха больше его не слушала. Ладони у нее от волнения стали влажными, и она то и дело вытирала их о платье. Наконец показалось метро «Бибирево». Али спросил:

– А теперь куда?

– Сейчас… – Фатиха быстро осмотрелась по сторонам, увидела небольшой магазинчик на первом этаже многоэтажного дома. – Заезжай за этот дом.

Так он и сделал. Высадил ее у того подъезда, на который указала Фатиха, вытащил коробку. Преданно смотрел ей в глаза:

– Куда нести?

– В подъезд, – отрубила она. У нее уже не было сил смотреть на этого парня.

Он затащил коробку в подъезд, внес ее в большой грузовой лифт, поставил. Она легонько подтолкнула его в спину, чтобы он вышел из лифта.

– Иди, тебе давно пора возвращаться. Я сама доеду.

– Я мог бы и доверху довезти…

– Не надо!

Она буквально вытолкнула его, когда двери стали закрываться. Нажала на кнопку последнего этажа и поехала вверх со своей коробкой. Наверху на миг задумалась – что делать с этой обузой? Оставить в лифте? Скорее обратят внимание. А какая ей разница, обратят внимание на коробку или нет? Да и не вытащить ей такую тяжесть из лифта. Вот Али это делал легко. Ей вспомнились его мускулистые загорелые руки. Снова стало страшно, к страху примешивалось странное любопытство: «Неужели я это сделаю?» Она вышла из лифта, посмотрела в окно, увидела с большой высоты двор. Оттуда как раз выезжала потрепанная машина Али. Можно было не бояться, что он ее встретит. Она вызвала другой лифт, маленький – большой уже успел уехать вниз вместе с коробкой. Она усмехнулась – наверное, люди испугаются, когда увидят коробку, ведь по Москве ходят слухи о бомбах… А когда откроют – удивятся! Кто-то найдет товару на тысячу долларов. Отвратительно пахнущие сирийские духи в красных стеклянных флаконах. Из-за красного стекла казалось, что в них налита кровь.

Одно дело было сделано. Оставалось другое, более сложное и запутанное. Она никак не могла решить для себя – как будут вести себя Мухамед и прочие после визита милиции? На самом деле все это их не волнует или они все же поторопятся? Лена и ее сын пока на виду у милиции и почти в безопасности. По крайней мере, ей так кажется. Но девочка теперь представляет угрозу. Ее ищут и найти ее не должны. Они могли передвинуть сроки, и тогда… «Лена мне этого не простит, – машинально подумала Фатиха. – Но какое мне дело до того, что она будет обо мне думать? Почему мне это так важно? Я вообще могла бы не заниматься ее делами». Но она сама знала, что в ней говорит обида, а не злость. Сегодня утром она так холодно разговаривала с Леной, что та должна была понять – обида не прошла. У Фатихи никогда не было подруг. Единственным человеком, с которым она иногда мысленно советовалась, была ее покойная мать. Фатиха хранила ее большую фотографию и часто вглядывалась в узкое лицо женщины, которую она почти не помнила. Смотрела в ее загадочные грустные глаза, чувствовала – мать видит ее в эти минуты, говорит с ней. Мачеха – мать Арифа и его братьев, хорошо относилась к Фатихе, никогда не обижала ее, но девушке не пришло бы в голову обратиться к ней с исповедью. Отец давно стал чужим человеком. «Наверное, я просто не умею дружить… – подумала она, выходя из дома и оглядывая двор. – А может быть, я никому на свете не интересна. Чего я жду от Лены? Она думает только о своей беде, и она права».

Она позвонила Саиде, сказала, что хотела бы еще увидеться с нею. Ей в Москве одиноко, не с кем поговорить. Саида, как всегда, ничего не сумела возразить, и уже это обнадеживало – значит, Зияд не запретил ей пускать кого-то в квартиру. Все осталось по-прежнему. Ей доверяют. Фатиха пересчитала деньги в кошельке.

Она солгала Ахмату – те пятьсот долларов, которые она ему дала, были не последними деньгами, но ей не хотелось слишком дорого платить за жизнь его племянника. С собой в Москву она взяла довольно крупную сумму. У нее всегда были свои деньги, в которых она никому не отдавала отчета.

Чтобы быстрее добраться до Саиды, она снова взяла машину. Вскоре девушка здоровалась с хозяйкой квартиры:

– Хотела тебя увидеть. Не надоела?

– Нет… Я готовила обед…

– Зияд дома?

– Он работает.

Саида пригласила гостью в гостиную, принесла кофе.

– Муж не сердился, что я тогда пришла? – спросила Фатиха.

– Нет.

«Из нее слова не вытянешь, – рассердилась про себя Фатиха. – Но кажется, все в порядке». И спросила:

– А сын дома?

– Играет у себя в комнате. Очень увлекается компьютером, боюсь, не вредно ли это для глаз?

– Может, вредно, – кивнула Фатиха. – А ты не покажешь мне его компьютер?

Саида без возражений провела ее в детскую. Там сидел мальчик и действительно играл в какую-то замысловатую компьютерную игру. Фатиха для вида заинтересовалась, склонилась над экраном, потом окликнула хозяйку:

– Ты не принесешь мне сюда кофе? Я тоже хочу поиграть.

Та вышла, Фатиха бросилась к двери, оказалась в коридоре, распахнула дверь спальни, заглянула… К тому моменту, когда медлительная полная Саида показалась в детской с двумя чашками кофе, гостья с интересом разглядывала космическую войну на экране.

Мальчик молча нажимал кнопки, с каким-то тупым упорством стараясь попасть выстрелом в космическое чудовище. Чудовище увертывалось и плевалось красным огнем.

– Твой кофе…

Фатиха, не глядя, протянула руку и взяла чашку. Кофе пролился на стол. Мальчик по-прежнему смотрел на экран. Саида побежала за салфеткой.

Девочки в спальне не оказалось.

– Они ее убили?!

– Скорее, спрятали… – Фатиха нервно расхаживала по комнате, изредка пинала носком туфли завернувшийся ковер. Лена растерянно следила за ней широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Не думаю, что убили, – Фатиха наконец остановилась. – Просто они боятся, что девочку найдут скорее, чем придет назначенный срок ее убийства.

– А может, этот срок уже прошел?

На этот вопрос Фатиха ничего не смогла возразить – только пожала плечами. Она ругала себя, что так легкомысленно отнеслась к судьбе ребенка. Все ее расчеты летели к черту. Первую девушку убили второго июня. Гарину – второго июля. Первоначально временной отрезок равнялся месяцу, но потом они решили поторопиться. Инну убили уже пятого июля, через три дня после Гариной. Это уже само по себе должно было означать, что они волнуются, не уверены в успехе, стремятся поскорее покончить с этим делом. Может быть, им просто надоело ждать Арифа? Они решили его поторопить и сами стали торопиться… И все же Фатиха не думала, что они тронут девочку так скоро… Через пять дней после матери? «А почему я не допускала этой мысли? – спросила она себя. – Да потому, что ничего не могла сделать для девочки… Легче было успокаивать себя, что ничего не случится».