Деда Максима. — В общем, возвращаясь к Максу. Он занимался тем, что «учил» различные нейронки и первые прототипы ИИ «общаться» друг с другом, стыкуя разные языки программирования. А для этого пришлось выискивать аналогии в обычной лингвистике, той, что человеческие языки изучает. Он ведь тебе не соврал, когда полиглотом отрекомендовался, реально с десяток знает. И уже тогда он начал подмечать закономерности, про которые тебе рассказывал. Короче, спец был — закачаешься! И буквально нарасхват. А потом — бац! — и как обычно, неприятность. Смертельная.

— В аварию попал? — азартно предположила журналистка. — И в коме потом лежал⁈

— Если бы! Болезнь у него выявили, крайне специфическую… эту, как её… — снова сверился я с досье, — Галлервордена-Шпатца. Она же нейродегенерация с отложением железа в мозге. Конечный итог — деменция с полным распадом личности, плюс нарушение двигательных функций. Ну а дальше летальный исход. Правда, обычно от неё до тридцати где-то уже мрут. Но наш Дед Максим и тут отличился — занедужил на седьмом десятке. Ну и… решил, в общем, что если уж и растягивать удовольствие, то надолго. А заодно науке послужить. Так и оказался в числе добровольцев-испытателей новой технологии криостазиса. Которую — вот совпадение! — как раз в одной из смежных шараг в Новосибирске и разрабатывали. Проще говоря, по блату устроился.

— Э-э-э… а смысл? — озадачилась Юлька.

— Ну… в будущем, возможно, придумают способ лечения, — снова дёрнул я плечом. — По крайней мере, такой был план изначально. Начальство, поскрипев зубами, пошло на уступки, и в результате Макс после «дембельского аккорда» залёг в криокапсулу.

— Дембельского чего⁈

— Финального задания, такого, чтобы после себя не стыдно было потомкам оставить. Показал, какой красавчик, — пояснил я.

— И… всё⁈ — чуть разочарованно протянула девица.

— Если бы! Это лишь завязка сюжета, Юль. — Прервав мысль на самом интересном месте, я рявкнул в микрофон шлема, активировав персональный канал связи: — Егор! Куда твои бестолочи лезут⁈ Один чуть ли не в пасть «зубастику» уже сиганул! Ты там вообще мышей не ловишь⁈

— Э-э-э… спасибо, командир, — отозвался Кудрин, явно сдержав досаду вкупе с крепким словцом. — Молодые да горячие! Ну и азарт проснулся невовремя!

— Охотничий, надеюсь? — добавил я сарказма в голос.

— Если бы! Скорее, щенячий, — вздохнул боец.

— Ну так пресекай! Жестоко и быстро! — велел я.

— Есть, командир. Разрешите выполнять?

— Выполняй! — вырубил я связь. И снова переключился на девицу: — Ты же помнишь, что случилось в тридцать пятом?

— Естественно! — кивнула та. — А что?

— А то! — передразнил я напарницу. — Там такое завертелось, такое!.. Наши нынешние проблемы по всему обитаемому космосу не сравнить. Войны за Наследство, образование ОбОН, начало Исхода… как думаешь, что здесь могло пойти не так?

— Всё? — предположила Юлька.

— Угу, — кивнул я. — И ещё чуть-чуть сверху. Академгородок одним из первых раздербанили, в том смысле, что народ сообразил застолбить Новый Оймякон и свалить с Земли-матушки, прихватив с собой всё самое необходимое. Ну а всякий хлам частью распродали, частью тупо выбросили. А матбаза той шараги, что криотехнологию разрабатывала, досталась какому-то перекупщику, который хватал всё, до чего только мог дотянуться. Чисто на всякий случай, а ну как когда-нибудь пригодится? В общем, подробностей не знаю, но в конце концов — аккурат лет через шестьдесят — вся эта рухлядь оказалась в закромах наших доблестных Вооружённых сил. И опять не абы где, а у «контриков», тех, что служба антитеррора. Бывшие десантные войска ОбОН. И самое смешное, что криокапсулами кто-то из тыловиков заинтересовался. На предмет выяснить, что это, чёрт возьми, такое⁈ И почему до сих пор сохраняет работоспособность⁈

— Ну и как? Выяснили? — усмехнулась репортёрша.

— Конечно! Раскрутили концы, добрались до наших спецов на Новом Оймяконе, подняли архивы, подтянули техников… те метнулись к заслуженным ветеранам, что ещё живы оставались к тому моменту… ну и разморозили Макса, прикинь! То есть ещё в те времена наши, в смысле, российские, учёные совершенно убойную в плане надёжности технологию разработали! Энергосберегающую! Представляешь уровень охреневания Деда Максима, когда он понял, что не просто жив, но ещё и в хрен знает когда угодил⁈

— А у него крепкая психика! — восхитилась Джули. — Я б на его месте наверняка с катушек слетела.

— Не, самая обычная, — помотал я головой. — А вот сила воли — всем на зависть. Короче, сама криотехнология, при всей её надёжности и экономичности, практической ценности на фоне уже известных образцов Предтеч не представляла. Поэтому капсулы окончательно утилизировали, чтобы лишнего места не занимали — складское хозяйство не резиновое, понимаешь! Но данные однозначно сохранили, потому что мало ли?..

— А Максим Дмитриевич? — прервала мою задумчивую паузу Юлька.

— А Макс попал! — развёл я руками. — Снова. Потому что болезнь никуда не делась — раз. Из контекста времени он выпал — два. И квалификация его в Колониальном содружестве уже не котировалась — это три. То есть ни средств к существованию, ни надежды на выздоровление. И это в шестьдесят четыре года! И с неизлечимой смертельной болезнью!

— Ну и когда это… произошло? — подкинула очередной наводящий вопрос девушка.

— Четыре года назад, в восьмидесятом… — Взгляд мой плавно скользнул вдоль одной из улиц, по которым передвигались группы «зубастиков», и я едва успел рыкнуть, переключившись на английский: — Бенгт! Ну ты-то куда прёшь⁈ Вообще ничего не видишь, что ли⁈

— Что там, герр лейтенант⁈ — всполошился Андерсон. — Зверюги⁈

— Да! — рявкнул я. — Глаза разуй! Прямо по курсу!

— Что нам делать, герр лейтенант⁈ — врубил служаку швед. — Я их не вижу!

— Притормозите чутка! И затаились, оба!

— Есть, герр лейтенант…

— Видишь их? — уточнил я через пару секунд.

— Д-да… — не очень уверенно буркнул Бенгт. Но сразу же оживился: — Попались, герр лейтенант! Ведём их визуально! Реально зверюги, и довольно крупные! Чёрные, как черти из ада!

— Отслеживайте их передвижения, но под ноги не суйтесь! — велел я. — Смотри внимательно, потом скажешь, что думаешь. Стас, тебя это тоже касается!

— Да, командир, — отозвался и Дубов. — Только их тут не двое… есть ощущение, что ещё один как минимум следом крадётся. Но от кого скрывается, непонятно. Может, и