– У второго подъезда… – повторил Вася. – А куда я шел-то?

– Да кто же тебя, сердешного, знает, куда ты шел, – развела руками баба Дуся.

Во двор въехала черная «Волга».

Леха и Сергей невольно вскочили и проводили машину взглядами до пятого подъезда. Там «Волга» остановилась, и из нее вышли двое джигитов, которые затем выволокли из салона связанного блеющего барана.

Тютюнин с Окуркиным переглянулись и сели обратно.

– Еще только без десяти семь, – тихо сказал Леха. Сергей кивнул. Он старался выглядеть невозмутимым,

Однако тот факт, что Вася Магарыч прочно сидел на лавочке рядом с бабой Дусей и никуда не уходил, говорил о том, что и он, прикрываясь пьяным видом, занял место в очереди.

– В любом случае мы первые, – угадав Серегины мысли, сказал Леха. – Причем заметь, в лимузине никакие пенсионные удостоверения не действуют. Это я тебе говорю.

И они снова стали ждать.

Мимо пробежал бультерьер Дроссель., все в том же кожаном пиджаке, который достался ему во время совместного с Лехой и Сергеем путешествия в параллельные миры.

Бультерьер тащил в пасти старый милицейский сапог и коротко кивнул Сереге и Лехе.

Те кивнули в ответ.

Бультерьер побежал дальше. Совсем недавно эта много повидавшая собака подверглась тяжелому испытанию.

Дроссель подсел на токсичные резиновые калоши, и все думали, что долго он не протянет, однако пес нашел в себе силы отказаться от вредной привычки, тем самым продемонстрировав пример настоящего собачьего мужества.

Сидя словно на иголках, друзья молча следили за тем, как у подъезда собирались люди.

Лифтер Макухин, художник непризнанного направления Энгельгард, дворник Сыромясов – все эти люди, которых Леха и Сергей знали лишь по мимолетным «здорово», теперь задерживали шаг и, спросив: «Аа че вы все здесь делаете?» – и не получив ответа, сейчас же занимали места на скамеечках.

А непьющий прапорщик внутренних войск Козлодоев даже принес из дома стул, поскольку места на лавочках уже не оставалось.

Без трех минут восемь во двор один за другим вплыли два белоснежных автомобиля с затемненными стеклами.

Словно арктические айсберги на речке Каменке, они смотрелись во дворе инородными телами.

Тютюнин и Окуркин подпрыгнули, как солдатики на пружинках, и вместе с ними подпрыгнули все остальные-даже Вася Магарыч.

Лимузины-айсберги с трудом развернулись на, асфальтовых дорожках и, раскатав несколько кучек собачьего дерьма, торжественно двинулись к тютюнинскому подъезду. – Граждане, главное, не создавайте давки! – громко объявил Леха.

Граждане удивленно посмотрели на Окуркина, как будто видели его впервые. Между тем белоснежные лимузины достигли подъезда и остановились.

Открылась дверка одного из них, перед благодарными зрителями появился водитель-негр, наряженный под цвет

Своего автомобиля в белоснежные штаны и кремовый пиджак.

– Кто из вас масса Сергей Викторович Тютюнин?

– Я… масса… – несмело поднял руку Сергей. – А вот он, – тут Сергей указал на Леху, – она масса Леха Окуркин. Дружок мой.

– Масса Сергей Викторович, садитесь, пожалуйста, в мой автомобиль, а масса Алексей Михайлович пусть расположится в следующем.

Тут словно по команде открылись дверки обоих салонов, и Сереге с Лехой ничего не оставалось, как царственной походкой направиться к ожидавшим их экипажам.

При этом Леха ухитрился, садясь, больно треснуться головой о стойку, однако это ничуть не испортило ему настроения.

Прихлопнув дверку, он постучал в изолирующую его от водителя перегородку и, когда она опустилась, спросил:

– Как насчет костюмчика, камрад?

– Слева от вас, масса Алексей Михайлович, – – с почтением произнес водитель и улыбнулся, демонстрируя безупречные зубы.

Окуркин отодвинул дверцу шкафчика и увидел настоящий черный смокинг, который висел на безруком и безногом манекене.

Новые туфли стояли здесь же.

– Вот так-то! – крикнул возбужденный Леха неизвестно кому и стал лихорадочно стаскивать свою одежду.

Одеваться было легче, поскольку водитель предупредительно открыл потолочный люк и Окуркин сумел встать в полный рост.

– Ой, глядите – Лешка! – – закричала парикмахерша Рая Лысобритова, указывая унизанным перстнями пальцем на Лехин бюст.

– Ты чего, Леха, застрял? – спросил непьющий прапорщик Козлодоев.

– Успокойтесь, граждане! Ситуация под контролем! – радостно заорал Серега Тютюнин, высунувшись из люка другой машины.

– Ты смотри, и етот вылупился! – поразилась баба Дуся.

– О как! – согласились с ней остальные. Соседи пребывали в полной растерянности и не знали, что в подобных случаях следует делать – вызывать милицию или затевать драку.

В конце концов Леха и Сергей справились с новыми туалетами, скрылись в салонах, и люки закрылись. Автомобили плавно тронулись с места и, в последний раз проехав по собачьему дерьму, выкатились на улицу.

– Ну и чего это было-то? – первой нарушила тишину баба Дуся.

– Дык ясно, невесело усмехнулся художник Энгельгард. – В бандиты они подались…

– Ой, жены-то их небось как счастливы! – вздохнула Рая Лысобритова. – А мой-то, дурак, всю жизнь на заводе…

Леха Окуркин быстро освоился в салоне лимузина и вскоре обнаружил самое главное – бар.

При открывании крышечки в нем загоралась подсветка и начинала играть музыка, как в какой-нибудь шкатулке. Бутылочки были маленькие, и Окуркин справедливо решил, что может унести все. У него, конечно, возникала мысль выпить прямо здесь, однако это показалось ему глупым, поскольку все угощение было еще впереди.

Спросив шофера, как можно связаться с Тютюниньш, Леха узнал, что нужно снять трубку находящегося здесь же телефона.

– Если не набирать номер, масса, то у них в машине зазвенит звонок.

Через мгновение Тютюнин ответил:

– Але, кто там?

– Але – сто грамм! – приветствовал его Окуркин. – Ты бар нашел?

– Здесь и бар есть?

– Ну ты деревня, Серег! Конечно есть, это ж, блин, Европа! Прямо перед тобой крышечка, кнопку нажми, она и откроется…

– Ух ты! Получилось! – отозвался Тютюшн. – Ты предлагаешь по маленькой, что ли?

– Нет. Просто – с собой… Ну ты понял, да?

– Не понял.

– Ну мы же там и так будем угощаться, правильно? Какой же смысл на это дело сейчас, если можно будет это дело – потом…