Но все эти годы он носил память о первой любви в каком-то затаенном уголке сердца. Он вообще не надеялся на то, что эта встреча когда-нибудь станет возможна.

– Что ты молчишь? Я правду сказала, верно?

– Какое это имеет значение? – стараясь придать своему голосу как можно более равнодушный оттенок, сказал он.

– Почему же ты покраснел, если это не имеет никакого значения? – кокетливо улыбнулась она.

– Это от шампанского.

– Ладно, не говори, если не хочешь. Но я-то все равно знаю…

– Ты же никогда не обращала на меня внимания.

– Чему тут удивляться? – Она пожала плечами. – В школе ты был такой маленький. Когда мы стояли с тобой рядом, ты мне в пуп дышал.

– Ах, вон оно что, – грустно усмехнулся он.

– Никто же не знал, как ты вытянешься. Ты вообще сильно изменился.

– Жизнь заставила, – неопределенно сказал он.

– Жизнь… – Она снова отпила шампанского. – Жизнь так меняет людей, что их потом невозможно узнать.

– Это ты про себя говоришь?

– И про себя тоже.

– Челка у тебя осталась прежней, и шампанское ты всегда любила.

– Это ерунда, – улыбнулась Лена, – внешняя сторона.

– Интересно, какой же человек теперь скрывается за этой внешней стороной?

– Ты, наверное, думаешь, что я шлюха? – с обезоруживающей откровенностью сказала она. – Ладно, не опускай глаза. Я все вижу. Да, я сплю с бандитом. Все вокруг думают, что он негодяй. Но этот человек спас мне жизнь, и я должна быть благодарна ему за это.

– Что же с тобой случилось?

– Это долгая история, – уклончиво сказала она.

– Разве мы куда-нибудь торопимся?

– Я не могу задерживаться, – глянув на часы, сказала она.

– Ревнует?

– Я не понимаю твоей иронии. Он любит меня и, наверное, немножечко ревнует, как все мужчины. Ты ведь тоже меня ревнуешь?

Она вдруг как-то побледнела и торопливо схватила свою сумочку.

– Извини, мне нужно выйти. Попудрю носик.

Когда она вышла из зала, рука Жигана машинально потянулась к бутылке.

Неприятный какой-то складывался разговор. Вроде бы все ясно, никто никому ничего не должен. Но она чувствует себя виноватой и пытается оправдываться. А Жиган, наверное, в первый раз в жизни оказался в роли судьи.

За что он должен ее осуждать? За то, что она никогда не любила его? Не отвечала взаимностью на его чувства? С какой стати она обязана была делать это? А теперь?

Что теперь? Она давно уже взрослая женщина и может поступать так, как хочет.

Ерунда какая-то, бессмыслица. Зачем вообще нужен был этот разговор?

Жиган, выпив фужер шампанского, заказал у бармена еще одну бутылку.

Наконец Лена вернулась. Глаза ее странно блестели, щеки были покрыты пятнами румянца, походка была, пожалуй, слишком энергичной.

Она села за столик, небрежно бросила рядом с собой сумочку. Жигану сразу же бросилось в глаза ее излишне возбужденное состояние. Догадка начала перерастать в уверенность, когда она достала из тонкой бело-голубой пачки длинную сигарету с белым фильтром и игриво помахала ею в воздухе.

– Угостите даму спичкой.

«Она что – ширнулась?» – подумал Жиган, доставая из кармана зажигалку и чиркая кремнем.

Лена прикурила, затянулась, выпустила изо рта струйку голубого дыма, потом многозначительно повертела в руке пустой бокал.

– Ты совсем за мной не ухаживаешь, Костя.

Он разлил по бокалам искрящееся шампанское и молча пригубил.

– Я слышала, что у тебя недавно умерла мама.

Тяжело вздохнув, он кивнул.

– Давай выпьем за нее… и за мою маму тоже.

– А что с ней?

– Она тоже умерла. Так что мы оба с тобой сироты.

Жиган вспомнил мать Лены. Это была веселая, энергичная, пышущая здоровьем женщина, и Жиган даже не мог представить, что ее настигнет смерть.

– Как это произошло?

– Ее сбило машиной. – Лена всхлипнула. – Какой-то огромный грузовик. Шофер удрал, как последняя сволочь. Она лежала на улице, истекая кровью. Врачи уже ничего не смогли сделать. Ты даже представить себе не можешь, что я пережила.

– Почему же?

– Нет, не можешь! – нервно воскликнула она. – Я тогда только-только развелась с мужем. Он не оставил мне ни копейки денег. Тоже сволочь… Ты не представляешь, Костя, каким он оказался негодяем.

– Ты любила его?

– Любила? Это не то слово. Я была от него без ума. Перспективный такой, красавец офицерик… – Лицо ее скривилось в гримасе отвращения. – Генеральский сынок. Сейчас, наверное, на повышение пошел.

– Почему вы развелись?

– Он бил меня, понимаешь? Бил! Я всегда боялась боли и не могла пеpеносить ее.

– Твои родители знали об этом?

– Нет, я никому ничего не говорила. Ты же знаешь меня, я никогда не жалуюсь. Он не хотел меня отпускать. Конечно, в нашем офицерском городке я была самой красивой. Ты знаешь, что такое офицерские жены?

– Видел.

– Это завистливые толстые уродины. Ему было вполне достаточно хвастаться мной. Мне пришлось угробить целый год, чтобы избавиться от него. Я шлялась по судам, платила адвокатам и в результате осталась ни с чем. Слава богу, что у нас не было детей. Потом я вернулась сюда, и мы стали жить вдвоем с мамой.

– Как же отец?

– Они развелись несколько лет назад. Он уехал в Москву. Работал во внешнеторговом объединении. Сейчас в командировке в Мозамбике.

– Как ты познакомилась с Пантелеем?

– Случайно. Я сидела в кафе. Какие-то подонки начали приставать ко мне, а он заметил это и так шикнул на них, что они потом еще долго извинялись. Это было до смерти мамы. Мы встречались пару раз. Он угощал меня шампанским, возил в лес на шашлыки и никогда не приставал. Потом, когда мне понадобились деньги на похороны, он дал, ничего не попросив взамен. Он вообще все организовал.

Она нервно курила одну сигарету за другой, постоянно отпивала шампанское из бокала. Глаза ее постепенно стали тускнеть, и, прервав свой рассказ на полуслове, она снова выскочила из-за стола.

– Я сейчас вернусь.

После короткого раздумья Жиган направился за ней. В вестибюле лениво покуривал Лось.

– Где она? – спросил Жиган.

– Кто? Девчонка твоя? Где ж ей быть? Там. – Он показал на деревянную дверь с крупной надписью «Ж».

– Никого сюда не пускай.

– Понял, командир.