Ведьма снова направилась к ладье, и Тор, хмурясь, уступил ей дорогу. Он обернулся, и, проследив за его взглядом, Ангербода увидела Одина: одетого не в тяжёлый дорожный плащ и шляпу, в которых он обычно ей являлся, а в роскошный наряд, подобающий высшему из богов. Всеотец смотрел на неё своим единственным глазом, и она видела в нём печаль, хотя и не могла заставить себя пожалеть его.

Рядом с ним стояла женщина, которую Ангербода едва узнала со времён своего пребывания в Асгарде, – его жена Фригг, одетая в лучшие одежды, которые колдунья когда-либо видела. Её темные волосы были искусно заплетены в косу, а на заплаканном лице неприкрыто отражалось горе.

Она увидела также Фрейра, Фрейю и Тюра, все они выглядели полными скорби. Но их ей тоже не было жаль.

Не дотрагиваясь до обшивки корабля, Ангербода подняла голову так, что черты её лица были различимы только с того места, где находился Один. Она вопросительно подняла брови, и он кивнул.

Ведьма потянулась было к ладье и сразу же почувствовала заклинание кончиками своих пальцев. Она увидела руны, вырезанные на носу, поняла, что это сам Всеотец нанёс их, и резко повернулась к Одину.

– Что за уловки? – прошипела она.

– Это не уловка, – ответил мужчина. – Просто средство для достижения цели. Как и всё остальное, что я сделал за свою долгую жизнь. Возможно, тебе это знакомо.

Ангербода открыла было рот, чтобы возразить, но тут услышала визг и, обернувшись, увидела, что внимание всех приковано к берсеркам, которые пытались удержать волчицу. Та снова взвизгнула, когда двое из них всё-таки сбили её с ног и приставили копья к горлу. Волчица оскалила зубы, но не стала вырываться, лишь снова поторопила колдунью.

– Не медли.

Ангербода повернулась к Одину, который бросил на неё непостижимый взгляд.

– Почему? – спросила она. – Зачем ты на самом деле призвал меня сюда?

– Потому что иначе ты не пришла бы, а мне хотелось, чтобы ты стала свидетелем того, как всё сбывается согласно твоему пророчеству. Мы стоим здесь как равные: я – отец богов, а ты – мать великанов. Готова ли ты к тому, что грядёт?

– Да, – солгала Ангербода, вздёрнув подбородок. Она украдкой достала свой нож с рукояткой из оленьего рога и соскребла руны на носу, полой плаща прикрывая свои действия от Одина. – Готов ли ты?

Он промолчал, но его единственный глаз неотрывно следил за ней, когда колдунья легонько толкнула корабль и тот соскользнул с катков в море. Стоящий позади Тор вкрикнул от ярости, отказываясь верить своим глазам.

Железная ведьма и Всеотец вышли на мелководье вслед за ладьёй, и Ангербода добавила:

– Хотя, полагаю, ты только и делал, что готовился.

– Я сделал только то, что было должно. Мне хотелось бы, чтобы ты это поняла, – ответил он, глядя на своего мёртвого сына. – Растения умирают; животные умирают. Люди умирают, и их родственники умирают. Так и боги должны встретить свою гибель, ибо даже нам не под силу предотвратить её.

– Но ты даже не пытался, – сказала Ангербода. Она не спрашивала его почему, ведь и так знала.

Один ничего не ответил. Когда колдунья повернулась и пошла обратно на берег, он положил своё знаменитое золотое кольцо[8] в лодку и наклонился, чтобы прошептать что-то на ухо Бальдру.

– Её нужно убить, – воскликнул Тор, когда ведьма проходила мимо. Она не обратила на него внимания, но старая зажившая рана на её голове начала болезненно пульсировать.

– Она оказала нам услугу, – возразил Фрейр, который стоял, опершись на своего золотого кабана Гуллинбурсти.

В это время благодаря одному из эйнхериев Одина погребальная ладья Бальдра занялась пламенем и отплыла далеко в море. Сам Всеотец молча наблюдал за ней, всё ещё находясь по колено в воде.

Сердце Ангербоды ёкнуло, когда к спору присоединился ещё один голос.

– Оставь её в покое, – произнесла Скади, стоящая рядом с пожилым мужчиной, которого ведьма приняла за Ньёрда.

После краткой заминки Ангербода продолжила свой путь, повернувшись ровно настолько, чтобы поймать взгляд ётунши, проходя мимо. Глаза Охотницы расширились, а ведьма слегка наклонила голову, как бы говоря: «Вот теперь мои странствия завершены».

Надеясь, что подруга получила сообщение, женщина быстро отвернулась прежде, чем успела понять, правильно ли её поняли, потому что рядом с ней находились те двое, кому Ангербода не могла доверять. Первой была Гёрд, стоявшая с несчастным видом, а второй – Сигюн, лицо которой отражало смесь страдания и тревоги. Как будто она боялась, что боги отвернутся от неё за то, что натворил её муж.

«И её страх вполне обоснован», – подумала колдунья, обратив внимание, что сыновей асиньи нигде поблизости не видно, и, вновь опустив голову, продолжила идти. Когда она подошла к волчице, берсерки подняли копья и расступились, пропуская женщину и её спутницу.

Рассказывали, что вскоре после этого жена Бальдра, Нанна, умерла от горя, её поместили на ту же ладью, чтобы сгореть вместе с мужем и его любимым конём, а Тор в сердцах толкнул проходящего мимо гнома прямо в костёр. Но к этому моменту ведьма уже оседлала волчицу и скрылась в лесах.

Вернувшись обратно к тележке, Ангербода соскользнула со спины своей спутницы и взяла в руки трость.

– Ты и так достаточно натерпелась сегодня, друг мой. Я сама потяну тележку.

– Куда мы направимся?

– Домой.

Ведьма думала об этом уже несколько дней, с самой встречи с Фрейей. Ей не было нужды путешествовать дальше – она узнала всё, что требовалось. Да и, думалось ей, упражняться в защите от огня лучше в своей пещере, где безопасно и уютно.

Отчасти ей хотелось подождать, чтобы увидеть, последует ли Скади сразу за ней, но, с другой стороны, не терпелось убраться как можно дальше от Асгарда. Кроме того, дела с асами могут задержать подругу – в конце концов, Локи всё ещё на свободе, и Ангербода не сомневалась, что Скади захочет приложить руку к его поимке. И тут ведьма осознала, что независимо от того, виновен он или нет, его покарают боги – она видела это в пророчестве, – и теперь стало понятно почему.

Её желудок скрутило от этой мысли и страха, что она знала, где он первым делом попытается укрыться от асов: в том единственном месте, где он когда-либо чувствовал себя в безопасности, в её пещере на краю миров.

Но она не станет из-за этого избегать собственного дома. И если у него и впрямь хватит наглости искать там убежища, то ему придётся кое-что объяснить своей бывшей жене.

Наконец странствия подошли к концу, и, переправившись через реку, путешественницы выдохнули с облегчением, когда их поглотили густые деревья Железного Леса. Они уже не были зелёными, как в те годы, когда Ангербода жила в своей пещере и растила детей, но это место по-прежнему казалось ей знакомым, родным.