И ударом под дых понимание. Я же за индивидуальное разрешение и продамся с потрохами, и отдамся, где скажет и как захочет… Шила в мешке не утаишь, а выжигание я не переживу: половинки «угля» связаны, и уничтожение темного неизбежно повредит светлый. И толку от меня будет… не больше, чем от «потухшей» Риммы. Провести оставшуюся жизнь в архиве?.. Нет, лучше смерть в хорошей драке. И даже инстинкты нечисти были с этим согласны. А еще лучше…

Наблюдатель поднял голову и улыбнулся. Видать, на моем лице надеждой по просительной мине крупно поступило «Достань, и я вся твоя!..». Я смутилась под понимающим взглядом. Надо это… преодолевать…

— Задержи дыхание, — и он резко стянул концы шнура тугим узлом.

Мимолетная боль, судорога по руке, и шнур расплылся по коже шрамами креста. Я осторожно потрогала покрасневшую кожу, оценила почерневшие вены и поняла. Тройной крест — «решетка» — индивидуальное разрешение. И я его где-то видела, не считая «показаний» хуфии…

— Знакомо?

Я кивнула.

— У кого видела? — спросил мягко, а взгляд стал острым.

— Сам знаешь, — я сжала кулак и напрягла руку. Тьма, отпущенная на волю, струилась по вздувшимся венам, снося внутренние барьеры. Как долго я их строила, и как легко оказалось снести…

— Знаю, — наблюдатель смотрел, прищурившись. В глазах заискрило Пламя. — Верховная и твоя подруга, Тамара. Очень интересный случай и необычный дефект. С таким — наверняка индивидуальное разрешение.

По смуглому лицу прыгали серебристые тени огоньков, отчего оно казалось еще более хищным, чем когда-либо. Нечисть во мне встрепенулась, чуя угрозу.

— Томка… — начала я напряженно.

— Легко проверить. Достаточно спровоцировать и выявить дефект.

У меня пропал дар речи. На секунду.

— Не смей! Потом костей не соберешь!

— Посмотрим, — легкомысленно улыбнулся Гоша. — А еще?..

Я нервно дернула плечом, натянула куртку и отвернулась:

— Пошли. Вспомню — скажу.

Ведь видела же… Но эти «три креста» — да, как знакомые глаза загадочной Зойкиной тети. Очень далекое и давнее воспоминание. Случайный и мимолетный образ. И я скорее вывих мозга схлопочу, чем вспомню. Визуальность — не мой конек. Вот запахи… Да, запахи… Коридор окончился тупиком, и я на автомате повторила ритуал. Печать к печати — воздушный «лифт» — шаг в сторону. Низкий мрачный закуток, очередной коридор, тени от огоньков по щербатым стенам и… запах. Давний запах от…

— Осень, — я повернулась к своему спутнику и подняла взгляд. — Она пахнет осенью. Ведьма. Я помню только руку из-за двери и три креста на левом локтевом сгибе. Кровь горькая, медленная, запах… — я нахмурилась. — От него першит в носу. Я тогда даже в Кругу не состояла. Зашла к тете Фисе в офис, а ведьма успела в лифт пройти вперед меня. Рука, нажимающая на кнопки, и закрывающиеся двери. Всё, Гош. Извини. Только запах.

— Когда именно это случилось? — он шел по коридору рядом.

Я отрицательно качнула головой. Все путешествия — как один год, один период жизни.

— От запаха толку мало.

— А Аспид? — я снова напомнила о «змее». — Ему принадлежит бар «У черта на рогах», он торчит там постоянно. Он не мой подопечный, но могу дать телефон Раяны. Для него запах — это всё, — и добавила: — И мне теперь есть, с чем сравнить, если образцы старой крови не зажмешь.

— Раяна? — переспросил наблюдатель, пропуская намек мимо ушей. — Интересное имя. Нездешнее. Кто она — болгарка, белоруска?

Я пожала плечами:

— Не знаю. Она говорила, что ее бабушки-ведьмы не поделили — одна Раиса, вторая — Яна. И получилась «Раяна». Она под сотню лет в Кругу. Одна из немногих недефективных. Дать телефон?

— Сам найду «змея», — Гоша оглянулся на очередную запертую дверь: — Нам куда, кстати?

— К «книжным червякам», — отозвалась рассеянно.

В носу по-прежнему першил давний запах горько-увядающей крови. Черт, ну почему моя память такая дырявая?.. Сейчас я почти уверена, что встречалась с его обладательницей не раз, и это отнюдь не Томка. На автопилоте проходя мимо рядов запертых дверей, я сосредоточенно вспоминала каждую круговую ведьму и примеривала запах на образ, словно духи подбирала.

— Куда, прости?

— В информационный центр, — пояснила я и посмотрела выразительно: — Даже твоих гениальных мозгов не хватит на то, чтобы за три часа найти все нужное среди миллионов бумаг. И не отвлекай, пожалуйста. Я пытаюсь вспомнить. А делать два дела одновременно не могу.

Длинный извилистый коридор утопал в мягком полумраке, пах пылью и затхлостью, и где, как не здесь, без резких посторонних запахов… хотя бы попытаться. Хрупкие огоньки сновали от потолка к полу, замирая у стен, и я смотрела на них, и подбирала, подбирала, до одури и помутнения в глазах.

…она пахнет осенью. А это… Мутная неподвижная вода в чаше замолчавшего фонтана. Холодные глаза — водная гладь, зеркальная и скрывающая эмоции, как у «кошек»?.. Россыпи желто-красной листвы и пожухшая трава — сухое шуршание на ветру, по тротуарам. Веснушки и осенний цвет волос?.. И сухое шуршание, горькое, тихое. Голос. Тихий. Шу…

— А дальше куда?

Я досадливо поморщилась и глянула на Гошу недовольно. Он вопросительно приподнял бровь. Я посмотрела на носки пыльных кроссовок, сосредоточенно втянула носом воздух, но запах потерялся. И унес с собой образ, который я почти подобрала, почти угадала, и если бы не… Спугнул, зараза любопытная… Но голос — это… важно. Голос — тембр, интонации — изменить сложнее, чем цвет волос.

— Пришли, — проворчала в ответ на вторую выразительно изогнутую бровь. Как специально сбил, а…

Достав из кармана куртки медальон, я смяла его в левом кулаке, и кожу защекотала пушистый клубок света. И печать Круга вспыхнула крошечным солнцем. Прижав левую ладонь к символу-«замку», правой я толкнула внутрь дверь, ухватила наблюдателя за запястье и втащила в полутемное помещение. Дверь за его спиной смачно грохнула. Стены «заплакали» крупными золотистыми «слезами». И на сей раз вовремя лопнул воздушный карман. Капли мгновенно сменили порядок, выстраиваясь в круги, и мы оказались меж двумя «воронками».

— Что это за магия?.. — мой спутник зачарованно уставился на стену, «пылесосом» вбирающую ворохи пыльных бумаг.

— Не знаю, — я пожала плечами, потирая зудящую ладонь с печатью Круга. — Придумка одной из Верховных.

Длинное узкое помещение гудело и вибрировало, «забирая» принесенное, капли золота вращались кругами и спиралями, вызывая головокружение, и я упрямо уставилась на дверь напротив. Неприметная, узкая, запертая, ведущая в старые подвалы. Как-то раз я ее вскрыла, перепутав со входной, но нашла за ней лишь кипы старых папок и ушла разочарованной. Абсолютно безопасна. Была. Сейчас она меня… смущала. Нечисть не чуяла опасности, да и защищен центр — дай боже как, но…