— Можно приступать?

— А?.. — я отвлеклась.

Круги распались, воздух успокоился, и капли вновь мягко струились по стенам, от потолка к полу, порождая золотистый сумрак. Наблюдатель собрался в информационную нирвану и только что руки не потирал довольно.

— Да, можно, — я всё отдала архивам, даже дневники Изольды Дмитриевны. — Руки на стену — и задавай вопросы. И смотри… кино. Только «червяки» щекочутся, имей в виду. Некоторых это отвлекает.

И опять уставилась на дверь. Да что ж такое… Ни посторонних запахов, ничего подозрительного… кроме того, что что-то подозрительно. Гоша ушел в астрал, и помещение наполнилось тихим шепотом «червяков». Я покрутилась у двери в подвал, принюхалась, проверила замки и отвернулась, не солоно хлебавши. Ничего не понимаю… Но и время терять бессмысленно. Я прижала ладони к стене и сосредоточилась на насущном. Так, значит…

На месте «скверного» фонтана находилась старинная двухэтажная усадьба. «Кошачье» гнездо. Уничтоженное пожаром при «непонятных» обстоятельствах. Местечко долгое время обходили стороной даже ведьмы, полагая его проклятым. Тьмой фонило на километры, но сила имеет свойство выветриваться. А нынешнее поколение бизнесменов байками из склепа не напугать — денежное дело важнее. Отгрохали жилмассив и умыли руки.

Имя ведьмы, которая изобрела питание от «углей», покрыто мраком тайны. Действительно, жила дольше положенного, но когда наблюдатели плотно сели ей на хвост, исчезла в неизвестном направлении. Вроде бы ее накрыли и… И. Живой ее больше никто не видел. Но как наблюдатели нынче «прячут» неугодных ведьм… Уж лучше бы сразу на костер.

Ритуал подпитки расщепляет «угли» на составные, преобразует их в силу одной из сфер и вручает колдующей. Никаких хуфий или ключиков больше не сотворить. Или — или. А ритуал любопытный, рисуночный. Но вот символы — не те, что показывала хуфия или зафиксировал наблюдатель. То есть наших ведьм убивали не для подпитки, а для ступенек к тюрьме. Искомая ведьма? Может, и она. А может, и нет. Подумаешь, мумии без рук. Вероятно, это побочный эффект при извлечении «угля». И кто это затеял… Вопрос.

Но вот о тюрьме — ни слова. В свободном доступе. Информация — только для Верховных. И о хуфиях — с гулькин нос. Один-единственный символ — тот, что остается на месте создания нежити, — предупреждением и привязкой. А про силу для живых, то бишь ключики и зеркала, — ничего. Зато о развоплощении много чего есть. Всё, теперь точно… убью, тварь. Вернее, уничтожу.

— Уля, а что такое «тринадцатая сфера»? — бесцеремонно вмешался в мою нирвану заинтересованный наблюдательский голос. — «Червяк» говорит, сведения — только для Верховных.

Если бы Создателем нам было предназначено

ворочать с помощью ведьмовства всякие камни,

он не стал бы изобретать лопату.

Быть ведьмой — это, прежде всего, знать,

когда стоит воспользоваться лопатой.

Терри Пратчетт, «Ведьмы за границей»

Я проигнорировала вопрос, занятая изучением теории сложного развоплощения. И лишь когда зазубрила инструкцию, о которой прежде слышала от Изольды Дмитриевны с сопровождающим «вот вырастешь…», отвлеклась от шепота «червяков» и обернулась к Гоше. И замерла. Наблюдатель, терпеливо подпирая стену, подбрасывал и ловил иллюзию. Небольшую и простенькую — мерцающий серебром мячик. Ничего особенного. Кроме того, что здесь колдовать нельзя. Никому. Даже Верховной. Подвалы архива защищены от использования любой магии.

— Так что за «тринадцатая сфера»? — повторил наблюдатель и сунул иллюзию в карман пиджака.

Я молча покачала головой и сглотнула. Нечисть во мне встала на дыбы. Она не чуяла никаких посторонних запахов, не ощущала чужого присутствия, но — знала. И паниковала, срываясь в испуганную истерику. Я выдохнула, дотягиваясь до «угля» и вымораживая лишние эмоции. Пора драпать. И очень-очень быстро.

— Значит, так… — я кашлянула, покосилась на дверь в подвал и сипло продолжила: — Сейчас мы с тобой… уходим. Без споров и разговоров.

— Почему? — насторожился мой спутник и огляделся.

— А скажи-ка мне, всезнайка, какое существо разрушает защитную магию любого порядка и уровня сложности одним своим появлением? — я засучила правый рукав куртки и пережала вену на локте, лихорадочно разжигая светлый «уголь». — Какое существо не имеет ни запаха, ни тела, ни… души?

— Тень? — предположил он, пятясь.

— Хуже. Дым, — «уголь» разгорелся мгновенно и полностью, и от избытка хлынувшей по венам силы закружилась голова.

— Уверена? — наблюдатель открыл дверь.

— Да. Чего стоишь? Я не шучу! Уходи и быстро! — я обернулась: — И скажи Соне, пусть вызывает Верховную. И уведи Зою подальше отсюда.

— А ты?

Из щелей подвальной двери уже сочился дым. Невесомый, едва заметный, лишенный привычного запаха. Нечисть во мне заскулила от страха. Один глоток такого «воздуха», и уже никто не откачает…

— Я — следом. Только ловушку поставлю. Иначе далеко не уйдем. Всё, бегом!

Гоша покладисто исчез, а я вздохнула, прогоняя страх. Главное, как заметила Ангелина, ничего не перепутать, и думать, как ведьма, а не как перетрусившая нечисть… И резко выдохнула, выплескивая силу, пропитывая ею воздух. Попятилась, замерев в дверном проеме, и ухватилась за косяки. Сила побежала по дереву солнечными искрами, «книжные червяки» застыли, а первый дымный уже обретал форму. Первый из. Поодиночке они не ходят. Они вообще не ходят сами по себе, их создают и спускают с поводка. На кого-то. На кого-то определенного и конкретного.

Я невольно задрала голову. Существо высоченное и тощее — столб седого дыма в морозном воздухе. Угли глаз смотрели угрожающе, из оскаленной пасти вырывался черный дым, подобия рук и ног вихрились воронками.

— С дороги, ведьма, — глухой голос с присвистом — как выпущенный из шарика воздух.

…и на костер бы эту создательницу, чтоб ей икалось, и доживу же, чтобы хворост поджечь… Один дымный — три человеческие жертвы.

— Ключ и зеркало здесь, а камень на подходе… — просипел дымный и наклонился, дохнув черным смрадом. — И видящая…

Однако… Моя нечисть напомнила о себе испуганным блеянием, и я, закончив с ловушкой, последовала совету инстинктов. Выскочила из комнаты и рванула по коридору, на ходу разжигая темный «уголь». Дверь за мной захлопнулась, лязгнули замки, и дымный хрипло завыл. Стены заходили ходуном, и дрогнули, вибрируя, плиты пола. Не убью… так понадкусаю. Ветер для дыма — помеха временная, но помеха. У воздушного «лифта» я наспех соорудила вторую «розу ветров» и поспешила наверх. Не факт, что он попадется… но просачиваться через камень, собирая себя по кусочкам, дольше и сложнее, чем идти проторенной тропой…

Ведьмины мысли и боевой настрой наконец заткнули нечисть, которая, не чуя запаха угрозы, истерично нервничала: визуальная угроза без запаха — это… когнитивный диссонанс. Но мозги, слава богу, ведьмовские. И, стрелой несясь по коридору ко второму лифту, я слушала в себе ведьму, а она тихо шептала. О том, что про Зойку-ключик в Кругу могли прознать, но вот про Гошу-зеркало знала только я. И тот, кто его создал — если, конечно, «углю» можно задать цель. Значит, в сквере был кто-то еще, а вернее — что-то, подслушивающее. «Кого-то» я бы заметила, а «что-то», мелочь, часто упускаю. И о встрече в архиве… знали. А ключ, зеркало и камень… нужны. Или — очень не нужны в городе. И, черт, они настоящие, существующие…