– Почему он так хочет, чтобы я перешла во двор Михаэля? – спрашиваю я, когда он исчезает из поля зрения.

Люцифер зол и с трудом скрывает это. Сначала его спровоцировал Габриэль, а теперь еще и Кассиэль.

– Ты пережила все испытания, и ты ключ. Ты очень красивая, смелая и бесстрашная и могла бы стать для него трофеем. Весь небесный двор Михаэля бы завидовал ему.

Я молчу. Люцифер что, только что сказал, что я очень красивая? Несмотря на мои раны?

Балам, стоящий рядом со мной, откашливается.

– Отведите Мун в комнату, – требует Люц. – И усильте охрану у двери. Я не хочу, чтобы у моих братьев возникали глупые мысли.

Алессио вскакивает с дивана, когда мы заходим в салон.

– Ну и как все прошло? – спрашивает он.

– Разрешите представить, – говорит Наама, – Мун де Анджелис, ключ жертвенности.

Выражение лица Алессио сначала удивленное, затем становится испуганным, а после этого – восхищенным. Я знаю, о чем он думает.

– Ты справилась, – тихо говорит он. – Ты ключ!

Я хромаю к дивану и падаю на него. Долгая ходьба утомила меня.

– Фели – ключ мужества.

Алессио тихо вздыхает от удивления.

– Два ключа в одном испытании? – он наверняка думает о том же, о чем и я. Наш обман остался незамеченным.

– Такое у нас впервые, – Наама садится к нам. – Осталось найти только одну девушку.

– Что будет теперь? Нас будут как-то готовить к открытию?

– Нет, это всего лишь церемония. Вам надо будет сказать магические слова и ознаменовать начало новой эпохи.

– Ты имеешь в виду уничтожение людей? – самое время сказать это вслух. – Прольете ли вы на нас семь чаш гнева? – Что там написано в Откровении от Иоанна? Жуткие болезни и язвы должны преследовать людей после этого. Все существа в море умрут, потому что море, реки и источники наполнятся кровью. Солнце сожжет людей дотла своим невыносимым теплом, а затем погаснет. Реки высохнут, а величайшее в истории землетрясение уничтожит все острова и горы, пока на землю будет падать град.

– Под новой эпохой мы имеем в виду время, которое решит исход борьбы между добром и злом, – сообщает Наама с высоко поднятыми бровями. – В день Искупления людям и ангелам предстоит решить этот вопрос.

– Откуда мы можем знать, что хорошо, а что плохо? – Мои мать с отцом в своих разговорах поднимали эту тему так часто, что я уже ничего и не помню. Мне кажется, будто я сейчас вернулась в то время. Может ли добро существовать без зла, спрашивал отец у матери. И то, и другое, по его мнению, были неразделимыми элементами одного целого; если бы не было зла, мы, люди, не знали бы, что такое добро. Мать ничего не хотела слышать об этом. Для нее в мире существовала только правда. Я чаще всего становилась на сторону отца. Все в жизни можно рассмотреть с двух сторон. У всего должно быть две стороны. Но какая из них правильная, а какая – неправильная? Нам часто рассказывали о Люцифере как о зле собственной персоной, но сегодня я думаю совершенно иначе.

– Нерон де Лука собирается провести карнавал пораньше, – прерывает нас Алессио. – Он уже завтра хочет отпраздновать свое спасение и признание Фели ключом.

Я удивлена.

– Консилио позволил провести маскарад? Сейчас даже не февраль[5]. – Это временное ограничение было введено достаточно давно, чтобы никто из террористов не смог скрыться под маской.

– Совет снял этот запрет, – пожимая плечами, говорит Алессио. – Пойдем туда вместе? Нам пора развлечься!

– Я даже не знаю, – говорю я колеблясь, но, посмотрев в лицо Лилит, я понимаю, что у меня нет шансов.

– Мы пойдем туда все вместе, – говорит Наама. – Мы давно заслужили возможность расслабиться.

Остаток дня мы проводим за примеркой масок и нарядов. Я выбрала себе платье из светло-зеленого шелка. Я еще никогда не надевала что-то столь красивое. Платье облегает тело, ткань очень мягкая. Черная маска скрывает мои раны на лице, и я чувствую себя принцессой.

Завтра я постараюсь снова стать обычной девушкой, развлекающейся со своими друзьями.

Наама по моей просьбе отправляется во двор Михаэля за Фелицией. Я хочу, чтобы она была рядом. Мы сражались вместе, вместе с ней мне хотелось бы и праздновать. К сожалению, Нерон приказал ей сидеть рядом с ним весь завтрашний день.

Никто не узнает наших лиц под масками. Люди нарядились кто во что горазд: один костюм шикарнее другого. Повсюду стоят прилавки, за которыми торговцы продают свои товары и пудрят людям мозги своими странными приемчиками. Мне уже погадали по ладони, а Лилит купила любовное зелье у ведьмы-травницы. Все это кажется таким обыденным, что мне даже страшно. Но, возможно, люди как раз в этом и нуждаются. На каждом углу стоят акробаты или исполняющие команды дрессированные животные. Мы едим сладкую выпечку и цукаты. Я сожалею, что Люц не пошел с нами. Но он еще вчера улетел в пятый небесный двор. Рядом с мостом Риальто танцуют пары. Алессио тащит туда Нааму, и они присоединятся к танцующим. Я завидую им, но мне лучше пока не перенапрягать свою ногу. Как и другие ангелы из нашей компании, Наама скрыла свои крылья под накидкой, и в маске она вовсе кажется человеком. Вероятно, Люцифер не пошел с нами из-за того, что ему не удалось бы скрыть того, кто он такой. Когда Сэм тащит Лилит к танцующим, Балам чувствует себя обязанным предложить мне с ним потанцевать. Он явно испытывает облегчение, когда я отказываюсь.

– Если хочешь, можешь пойти посмотреть собачьи бои, – предлагаю я ему. Мне это кажется слишком жестоким, но мужчины любят подобное.

– Люц приказал мне не сводить с тебя глаз, это я и собираюсь делать, – ворчит он. – Кроме того, я считаю натравливание животных друг на друга варварством.

– Может, тогда возьмем что-нибудь выпить?

Балам вытаскивает пару лир из сумки, и мы направляемся к лавке с напитками, где я решаю взять себе стакан пунша. Позже мы возвращаемся на площадь Марка. Там вскоре состоится Полет Ангела[6], и мы не хотим пропустить его. Это мероприятие всегда было главным моментом карнавала, оно берет свое начало в Средневековье. Даже странно, что оно носит такое название. Кроме того, на трибуне на пиацетте будут выбирать самую красивую маску. Я хватаюсь за Балама, потому что после еще двух стаканов пунша у меня начинает кружиться голова. Наама и Лилит смеются над двумя проходящими мимо нас мужчинами, одетыми в костюмы медведей. Мы проталкиваемся через цветную толпу. Кажется, почти все жители Венеции вышли на улицы, чтобы насладиться праздником. Никто и не думает о том, что этот карнавал может стать для нас последним.