Мы болтались на волнах почти час, и все это время муж тихо и спокойно объяснял мне тонкости магических путей и святые правила для тех, кому они открылись.

Я слушала молча и очень внимательно, лишь изредка задавая короткие вопросы и вздыхая тайком. Такого Танрода, заботливого и открытого, я любила намного больше, чем неприступного лорда главного дознавателя, и что скрывать, намного сильнее, чем упрямого и властного главу семьи, каким он иногда становился.

А потом муж стиснул меня покрепче и шепнул:

— Можешь представить наш остров? То место у крыльца, где так любит сидеть Кыш? Вспомни, там рядом куча сухого песка, желтого и крупного, теплого от солнца.

— Да, — судорожно вздохнула, представляя, как неплохо было бы оказаться на этом песочке.

Море, хотя и показалось вначале не холодным, постепенно вытянуло из тела тепло, а солнце раскалило макушку, и мы давно поделили рубаху Танрода, сделав из нее подобия шляп.

— Ну так идем, — уверенно скомандовал он.

И мы пошли.

В темноту, где сразу потерялся мой муж, но осталось ощущение крепко сжимавших талию сильных ладоней. И от этого мрак и ощущение то ли падения, то ли полета были не такими жуткими, хотя секунды тянулись нестерпимо долго. Однако прежнего, всепоглощающего ужаса больше не было, и в душе жила твердая вера в то, что теперь мы никуда не упадем и не потеряемся, а окажемся на том самом желтом горячем песочке, к которому так стремилась вся моя сущность.

Он оказался не таким уж мягким, как в мечтах, и вовсе не теплым, потому что солнце давно ушло за угол. Но это был именно он.

Наш собственный песок возле нашего собственного крыльца.

Кыш тоже был тут, взрыкнул было возмущенно, но тотчас узнал меня и полез облизывать с головы до ног, всячески показывая, как соскучился и как нехорошо было с моей стороны оставлять его здесь.

И я в ответ так же бурно радовалась нашей встрече, обнимала мохнатую шею и поливала слезами счастья умную морду. А потом вдруг вспомнила про Танрода и испугалась, не ощутив у себя на талии его рук.

— Род! — вскрикнула встревоженно, оглядываясь, и сразу обнаружила мужа, лежавшего рядом на песке.

Он устало, но пристально смотрел на меня, подложив под голову одну руку и бессильно вытянув вдоль тела вторую.

— Ты умница, вела очень уверенно.

— Кого и куда? — засомневалась, вглядываясь в насмешливо прищурившиеся глаза, и тотчас задала более насущный вопрос: — А встать ты можешь?

— Немного полежу, а ты иди, мойся и переодевайся, нельзя на ветру в мокром.

Я могла бы сказать, что ветер как раз очень теплый, а жена у него вовсе не изнеженная леди, но уже ясно понимала — сейчас он просто тянет время.

Поэтому поднялась, сделала пару шагов, проверяя, смогу ли ходить самостоятельно. А убедившись в собственных силах, уверенно приказала Кышу лечь рядом с Танродом.

— Забирайся на него, если не хочешь, чтобы я тебя таскала.

— Она еще и командует! — делано возмутился он, но на урга вполз и даже смог ухватиться за шею.

— Кыш, неси его домой, — приказала зверю и пошла следом, на всякий случай присматривая за слишком самоуверенным мужчиной.

А едва оказавшись в доме, направила Кыша в купальню и открыла кран, наполняя купель горячей водой.

— Я только ополоснусь, — предупредил Танрод, — меня уже потеряли. Принеси из нашей комнаты черную шкатулку, стоит на верхней полке книжного шкафа.

Молча кивнула и направилась в спальню, где прежде всего сбросила мокрую одежду и накинула полотняный пеньюар, крепко завязав пояс. А потом понесла мужу сухую одежду и шкатулку, даже не пытаясь в нее заглянуть. Запрет на чтение чужих писем и проверку чужих сундучков был одним из правил, привитых мне еще отцом.

Так же молча смотрела, как муж открывает свой ларчик и надевает на шею поблескивающий огромными камнями амулет, потом достает какое-то зелье и отпивает прямо из горлышка.

— Убери.

Снова молча кивнула и отправилась исполнять приказ, стараясь не думать о том, как он собирается решать пока не исчезнувшую проблему. Но в одном была уверена точно — попыток разорвать наши накрепко сплетенные судьбы больше делать не буду. Успела прочувствовать, как это неимоверно больно и обидно — резать по живому. А об остальном подумаю потом, сначала нужно сделать горячего чая и найти еду — после неожиданного купания живот просто подводит от голода.

На кухню Танрод пришел довольно бодро, тут же ухватил ломоть найденного мной в шкафу с желтой печатью свежего хлеба, положил на него толстый кусок ветчины и оглянулся на меня:

— Иди купаться, и поспеши. Я вызвал Вайреса, самому мне сейчас путь во дворец не открыть.

— А ты берешь м-меня, — от волнения я даже заикаться начала, — в-во дворец?

— Разве мы не договорились? — поднял он одну бровь.

— Там ты мог сказать что угодно… чтобы успокоить.

— Вели, — муж мягко притянул меня к себе, нежно провел пальцами по щеке, — я никогда никого не обманываю и тем более не обещаю заведомо неисполнимых вещей. Но с тобой все почему-то не так. И там, на камнях, ты была совершенно права, я обижал тебя больше, чем кого-либо другого. Хотя всей душой хотел наоборот — оберегать и лелеять. — Танрод мрачно вздохнул и легонько оттолкнул меня: — Иди… времени и правда нет.

Пришлось идти. Но сначала я все же склонилась и поцеловала любимого так нежно, как только умела, и тут же сбежала, несмотря на разочарованный взгляд мужа. Он был абсолютно прав, нам нужно спешить, разъяренный гоблин может утащить кого-нибудь, защищенного не так хорошо, как я.

И не имеющего самого секретного дара обитателей катакомб, полученного мной последним.

Выйдя из купальни, в простом домашнем платье и с повязанными платком влажными волосами, я застала в гостиной целую толпу гостей. Всех, кого оставила внизу, в беседке у причала, и еще Вайреса и незнакомого мага с уверенными бледно-голубыми глазами.

— Ну вот и она, — обрадовался кузен. — Идем.

И тут же открыл портал. Танрод теперь стоял рядом со мной, накрепко обняв за талию, и хотя в темноте перехода я снова не ощущала его присутствия, зато точно знала: никуда он не денется, придет вместе со мной.

Путь вывел нас на балкон наших собственных дворцовых покоев, и маги тотчас ушли провожать желавшую переодеться Онгильену. Кэрдона учитель вместе с принцессой не отпустил, выразительно указал глазами в мою сторону, и князь Заренский покорно и молча шлепнулся на диван.

Вслед за ними, чмокнув жену в щечку и лихо подмигнув мне, ушел и лорд Генри.

— Давай расчешу волосы, быстрее высохнут, — подступила к моему креслу Луизьена и, развязывая узлы платка, осторожно намекнула: — Натерпелась я сегодня страху.