– Хорошо. – Бьянка вытерла губы салфеткой. – Готова расписаться кровью. На простыне.

– И этот человек меня подозревал в казарменном юморе? – Александр покачал головой. – Ведите зитедда[176]. А то, боюсь, спальню мы найдём раньше, чем балкон.

Самая трудная задача для женщины – доказать мужчине серьёзность его намерений.

Лукреция ди Борджиа

На следующий день после награждения Саша вновь был приглашен к Муссолини. В кабинет итальянского лидера он вошел со странным, смешанным чувством. С одной стороны, его безумно раздражали непрофессионализм дуче и его гипертрофированная любовь к патетике и театральности, совершенно неуместные у фактически единовластного правителя не такой уж маленькой и не такой уж отсталой страны. «То, что простительно арабскому шейху или негрскому царьку, – рассуждал Белов, – у итальянца выглядит умственным расстройством!» Но с другой стороны, ему был чем-то симпатичен этот простоватый, по-своему благородный крепыш. Он не умел жить политикой, и все его чувства были написаны на лице.

– О, компаньеро Сталин! – Муссолини вскочил из-за стола и бросился к юноше, намереваясь заключить его в объятия. – Ну, как прошел вчерашний бал? Возможно, кто-то из приглашенных тронул ваше стальное сердце? – Он расхохотался своему немудрящему каламбуру. Ему, конечно, доложили об интересе, проявленном к юной Висконти, и дуче имел полное право гордиться собой и своей изобретательностью.

Сашка легко уклонился от лапищ первого секретаря народной коммунистической партии Италии и усмехнулся про себя: «Господи! Вот же простая душа! Он что же, всерьез рассчитывает, что меня можно заарканить вот так, на первом же свидании?» Но вслух произнес:

– Прием был прекрасен, товарищ первый секретарь. Ну, а что касается дел сердечных, то у меня это, как и у всякого порядочного мужчины – строгая военная тайна.

Муссолини снова засмеялся, легко и заразительно:

– И это совершенно верно, друг мой, совершенно правильно! Но тайны обычно скрывают от врагов, а вот скрывать от своих…

– Допуск есть? – с деланой строгостью перебил его Сашка.

– Допуск? От НКВД СССР? – дуче огорченно развел свои большие руки, но в глазах его прыгали веселые чертики. – Нет…

– Ну вот, а хотите военные тайны знать…

Теперь смеялись оба. Двое мужчин: один взрослый, с душою хулиганистого подростка, другой – подросток, с разумом умудренного жизнью старика, шутили, попивали легкое молодое итальянское вино со льдом – несмотря на осень, было очень тепло, и обсуждали перспективы дальнейшего сотрудничества. Из опыта прошлой жизни Белов помнил[177]только, что у итальянцев были отличные автомобили, и напирал на необходимость объединения усилий в этой области. Бенито Муссолини на все лады расхваливал итальянских корабелов и авиастроителей, рассказывая об успехах на международном рынке вооружений. Он показывал Александру документы, чертежи, даже модели, стараясь заинтересовать грозного молодого Сталина итальянской продукцией…

Военные корабли Сашку заинтересовали, тем более что из глубин памяти всплыли «голубой крейсер» – лидер «Ташкент» и линкор «Новороссийск». Первый вроде был очень неплохим кораблем, а второй… Зачем-то ведь товарищ Сталин-старший его себе забрал? Хороший кораблик, старенький, но добротный. А ещё был этот подводный диверсант… как его? Черный князь, а звали его. Блин! А ведь про него много рассказывали. Ребята из боевых пловцов этого Черного князя. Боргезе! Вспомнил! Так вот, помнится, этот Боргезе – единственный успешный водоплавающий диверсант Второй мировой. Нет, то есть успеха добивались и сверхмалые подлодки, но это – одно, а вот диверсанты – другое…

Но про самолёты итальянского производства он не знал ничего. И это, скорее всего, означало, что ничего хорошего у макаронников не имелось. Хотя могло быть иначе: хорошее просто не сумели оценить, особенно – в условиях доминирования Люфтваффе. Надо будет поинтересоваться у отечественных авиаконструкторов и летчиков, особенно у тех, кто летал на итальянских самолётах в Германии.

Однако выяснилось, что с Боргезе познакомиться не получится: Черный князь оказался убежденным антикоммунистом и, после смены фашистского режима, даже попробовал поднять мятеж и угнать свою подводную лодку, на которой служил, в Гибралтар. Не вышло, и несостоявшегося «подводного диверсанта номер один» по приговору народного коммунистического трибунала удавили в подвале ODVERDA вместе с королем Виктором Эммануилом III и парой кардиналов из Ватикана…

Но флотилия боевых пловцов – десятая флотилия МАС уцелела, так что Сашка сделал себе в памяти пометку: поработать с этими отчаянными сорвиголовами. Подучить, подучиться и, возможно, организовать на базе этих гавриков настоящую школу «пираний»…

Муссолини тем временем размышлял о том, каким бы образом вызвать у Сталина-младшего интерес к Албании? Там очень пригодился бы его корпус. Конечно, албанцы – не абиссинцы, но – видит бог! – они недалеко ушли от этих диких негров! Их страна, которая последние несколько живет на иностранные подачки, и что особенно обидно – в основном на итальянские! – а при этом ещё имеет наглость заявлять о своей «независимости». Вон три сотни итальянских офицеров- инструкторов из армии турнули – дорого им, видите ли! Выклянчили у нас заем, за это обещали пакт с нами подписать, а сами?! Этот Зогу делает вид, что никаких договоренностей и не было! Жулики! Ворье!..

Дуче помотал головой, отгоняя от себя невеселые размышления, и тут заметил, что Александр тоже пребывает в раздумьях.

– О чем задумался, amicarsi[178]? – Муссолини хлопнул Александра по плечу. – Уж не о подружке ли? Так ты только скажи: вызовем, привезем, а надо будет – так и украдем! И предоставим в лучшем виде!

Белов отрицательно мотнул головой и спросил в свою очередь:

– Скажите, товарищ первый секретарь, а вот положение Италии в Албании? Как там вообще дела обстоят?

Муссолини словно током ударило. Да уж не ясновидящий ли он?!

Он в нескольких словах обрисовал положение дел в Албании, кратко описал ход августовского восстания и вдруг звонко хлопнул себя по бритому лбу:

– Если ты давно не видел старого дурня, Алессандро, можешь посмотреть на меня! У нас же этот сидит… ихний оппозиционер… Чекрези Коста… Приказать, чтобы доставили?

Саша едва заметно напрягся:

– Было бы замечательно, товарищ первый секретарь. Не потому, что я не доверяю вашему рассказу, но информация из первых рук…