— Вы меня отвезете?

— С удовольствием. Тем более что уже одиннадцать часов вечера.

— Александр очень хотел побывать со мной в музеях.

— Что ж, берите его завтра с собой, — сказал Громов.

Утром, с первыми лучами солнца, когда озолотились верхушки самых высоких Кремлевских башен, а многие горожане еще спали, Громов привез Архипова — старшего и Александра в Кремль. Они втроем сели на скамейку, расположенную у одной из дорожек пустынного, в этот предрассветный час, Большого Кремлевского сквера. Темные пушистые великаны — истинные хозяева сквера, ровными рядами окружали их. Лучи солнечного света приятно разливались, предавая деревьям особые тона. Утренняя прохлада и близость реки приносила приятные летние ощущения свежести.

— Вы, наверное, не спали? — спросил Громов, замечая у старика темные круги под глазами.

— Пришлось, — ответил Архипов.

Александр сидел слева от деда и любовался позолоченными вершинами кремлевских стен, куда дотянулись утренние лучи солнца. Мрачные тени, отступая, куда-то уползли, где-то за деревьями проехала машина, какая-то женщина прошла по дальней аллее, на позолоченной верхушке сосны звонко запела птица, встречая новый день. Кремль просыпался, подобно сказочному великану.

— Вы уже договорились с Федеральной службой охраны? — спросил Архипов. — Нам ведь предстоит исследовать башни.

— Я так и думал, что речь в последнем ключе шла о башнях, — ответил Громов. — Да, я позаботился об этом. Какова ваша расшифровка? Не станем же мы рыть тоннели под каждой башней. На это уйдет…

— Этого и не нужно. Давайте вспомним слова из стиха и будем рассуждать логически.

— Кстати, а кто их написал? — спросил Громов.

— Надписи не были сделаны краской.

— А как же они …

— Их сделали каким-то острым предметом, прямо по дереву, — пояснил Архипов, — и уже давно. — Было видно, что профессор не хотел обсуждать этот вопрос. — Итак, вернемся к стиху. Вы верно заметили, что речь в стихе идет о башнях. Но каких?

— «Трое увенчаны двуглавыми орлами».

— Верно, сейчас пять башен из двадцати имеют на своей вершине звезду. Звезды сделаны из рубинового стекла диаметром 3–3,75 метров. Но раньше на месте звезд были двуглавые орлы. Их заменили на звезды в 1935-37 годах.

— Стало быть, речь идет о тех башнях, на которых сейчас звезды.

— Совершенно верно, но только три из них. А вот какие из них нас интересуют? Для этого нам надо расшифровать стих дальше.

— «Пять связаны строгими зубцами», — прочитал Громов. — Возможно, это башни стоят друг с другом.

— «Стоят, как на параде в ряд». Согласен.

— «Но один не в ряд стоит». Очевидно, это какая-то башня, стоящая отдельно от остальных.

— Замечательно, — сказал Архипов. — «Он за братьями глядит». Как вы это понимаете?

— Это я не смог разгадать, — признался Громов.

— Их что-то объединяет. Давайте читать дальше: «Он отца встречает строем боевым». Братья, отец. Вам это о чем-то говорит?

— Речь идет о монахах и Боге?

— Нет, это ошибка. Вы же сами сказали: «башни». Надо исходить из этого. Что их объединяет? Они братья и у них есть отец. Что это за башни? — спросил Архипов, прищурив взгляд, словно знал ответ. Громов на минуту задумался.

— Их построил один человек.

— Великолепно! — восторженно произнес Архипов. — Ну конечно, речь идет о тех башнях, которые были построены одним зодчим. Поэтому он им отец.

— Да, но что это за башни, и кто этот зодчий?

— Вернемся к стиху, — предложил Архипов. — Пять башен из них стоят в один ряд, одна отдельно, трое из них увенчаны звездами. Это очевидно.

— Не понимаю.

— Только один архитектор построил шесть башен. Зовут этого замечательного зодчего Пьетро Антонио Солари.

— Опять итальянец.

— Совместно с другим итальянцем по имени Марко Руффо, они построили Грановитную палату, ее еще называют Большая Золотая палата. Кроме этого, Солари принадлежит постройка шести Кремлевских башен.

— Где же они?

— Извольте. Начнем с той, что не стоит в ряду с остальными. Это Боровицкая башня. Пять остальных башен стоят в одном ряду у Красной площади: Угловая, Арсенальная, Никольская, Сенатская и Константино-Еленинская башни. А теперь главное, вспомним последние строки: «Чтоб труд отцовский излагал нам суть, Они укажут верный путь».

— То есть, эти шесть башен должны указать нам на вход.

— Думаю, что да, должны указать.

— Но как? Я тоже не терял время, и уже отдал распоряжение вскрыть тайные ходы в башни. Многие ведут в подземелье.

— И в каких башнях вы ищите?

— Известно, что тайные ходы в подземелье имелись в четырех башнях: Тайницкая, угловая, Арсенальная, Никольская и Троицкая.

— Еще Водовозная имеет колодец и длинный тоннель к реке.

— Да, но он затоплен, — ответил Громов.

Архипов был явно недоволен этим решением.

— Скажите, а что ваши люди будут искать в этих древних тайниках? В лучшем случае, они выйдут где-то в городе, за пределами Кремля.

— А в худшем? — настороженно спросил Громов.

— Вы уже знаете, чем закончилось вторжение ваших людей и людей из Федеральной службы в черный квадрат.

Громова это озадачило.

— Дайте приказ отставить всякие работы, иначе я ни за что не ручаюсь.

Громов встал, отошел в сторону и стал куда-то звонить.

— Почему Мор поселился в Кремле? — спросил Александр, глядя на Громова, кричащего что-то в телефон.

— Он любит подземелье. Когда я впервые его встретил, то он тоже обитал в подземелье. Здесь тишина и покой. Он это очень ценит. Кроме того, Кремль — это центр жизни людей. Сюда, через ворота, въезжают на роскошных автомобилях министры, шейхи, главы держав, богачи, и даже простые граждане. Здесь центр политики и решение судеб человечества, управление развития человеческого общества. Где, как не здесь ему удобно наблюдать и, быть может, менять судьбы людей и ход развития человечества. Мор выбрал идеальное место для своих наблюдений. И я не уверен, что он примет нас так, как раньше.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил Александр.

— Проход к нему закрыт. И мы не знаем причину этого. Может он не желает с нами общаться, — Архипов немного подумал, а потом добавил, — ведь мы всего-навсего люди, мы глупы и смертны. К тому же, он может переместиться, куда захочет. Может, его там уже нет. И черный квадрат не существует, — он заметил, что Громов опустил руку с телефоном и развернулся в их сторону. — Громову ничего не говори об этом.