Я ненавидела войну, жалела о долгой разлуке с мамой и о том, что мы лишились дома, однако в итоге обрела то, о чем не смела бы и мечтать, останься я в Бермондси. Я стала увереннее, работала в отеле и не чувствовала себя не в своей тарелке – там я была ничуть не хуже остальных. Если бы я осталась дома, то, наверное, оказалась бы на сахарном заводе или кондитерской фабрике. Возможно, я даже была бы вполне довольна жизнью, но теперь знала, что способна на большее и могу сама выбирать, чем хочу заниматься. Иногда я думала о том, что стало с Анджелой после отъезда из Бермондси. Я бы очень хотела увидеться с ней, поговорить, услышать ее историю. Мы повзрослели и изменились, но не в главном. Мы много лет провели вместе, и Бермондси навсегда останется у нас в сердце. Но за прошедшие годы я поняла, что это лишь одна частичка меня, а моя судьба складывается из множества таких частей.

Мы провели у родителей весь вечер. Я оставила Олив играть с Фредди и вышла в сад за домом, где отец разбивал огород.

– Тебе здесь будет хорошо, пап? – спросила я.

Он оперся на лопату.

– Мне все равно, где быть, лишь бы с вами все было в порядке. Были моменты, Нелл, когда я думал, что уже никогда вас не увижу. Так что – да, мне здесь будет хорошо.

Никто не рассказал мне, что случилось с отцом и почему он оказался в госпитале.

– Ты был ранен, папа? – спросила я.

– Я чуть не утонул. Не знаю, сколько времени провел в воде, прежде чем меня подобрали. У меня началось воспаление легких, Нелл, и я вышел из госпиталя намного слабее, чем был раньше.

– Ох, папа, мне так жаль!

– Не жалей меня, милая, я-то как раз счастливчик. Многим моим товарищам не повезло.

В этот момент раздался голос Тони:

– Кто-нибудь хочет чаю с тортом?

– До сих пор не могу поверить, как изменился Тони.

– О да, его торты – это нечто. Такими темпам я растолстею.

Я поцеловала отца в щеку, ощутив шероховатую кожу его лица. Я очень сильно любила папу и никак не могла до конца поверить в его благополучное возвращение. Меня переполняла благодарность.

– Тебе как раз не мешало бы потолстеть, – сказала я ему.

– Ничего себе, готовишь ты и впрямь шикарно, – заявила я, подкладывая себе второй кусок ягодного торта, который испек Тони.

– А ты сомневалась?

– Просто в детстве ты только и делал, что часами торчал у реки, прогуливал школу и заставлял маму сходить с ума от беспокойства.

– А чем еще там было заниматься? – пожал плечами Тони.

– Да, пожалуй, особенно и нечем.

– Я и сейчас вспоминаю реку. Там я был счастливее всего. Она казалась мне лучшим местом на земле.

– Но теперь ты уже так не думаешь?

– Теперь я знаю, что мир намного больше.

Значит, не одну меня так изменила война.

– Я хочу найти работу, чтобы помогать маме деньгами. В твоем отеле ничего нет?

– Я спрошу мистера Костоса. Если у него ничего нет, возможно, он знает, в каких отелях открыты вакансии. Но не проще ли поискать место в Брайтоне или Хоуве?

– Мне все равно, где работать, главное, чтобы там я мог стать хорошим шеф-поваром. Я мечтаю открыть свой ресторан, Нелл.

Я посмотрела на брата, которой стал таким высоким и взрослым, и вспомнила тощего мальчишку с грязными ногами и в дырявом джемпере.

– Я так горжусь тобой, Тони.

– Так когда ты расскажешь мне, что на самом деле случилось с вами на ферме?

– С чего ты взял, что с нами что-то случилось?

– Потому что ты не потащила бы Олив через полстраны, если бы у тебя не было на то серьезной причины. Я прав?

Я кивнула.

– Ну и?

– Однажды, может быть, и расскажу.

Я обняла его и положила голову ему на плечо. С ним я чувствовала себя в безопасности. Тони немного отстранился.

– Нелл, ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно.

– Знаю, – кивнула я. – Возможно, наступит день, когда расскажу.

Мы поцеловали маму на прощание. Я видела, что ей тяжело нас провожать. Она наверняка ждала другого, когда отыскала нас.

– Мы скоро вернемся, – пообещала я.

– Если я перееду сюда, мне можно будет завести кошку? – вдруг спросила Олив.

Мама улыбнулась:

– Что угодно, милая.

– А свинку?

– Лучше бы, конечно, кошку.

– Тогда я могла бы назвать ее Свинкой.

Мама посмотрела на меня, качая головой:

– Она совсем не изменилась, правда?

– Ни капельки.

Мы махали всем, пока не скрылись за поворотом. Погода стояла прекрасная, так что мы с Олив пошли обратно вдоль берега. Мы решили, что дойдем до Брайтона, а там сядем на автобус до Истборна.

– Как тебе новый дом? – спросила я.

– Очень понравился.

– Как думаешь, может, однажды тебе захочется туда переехать?

– Однажды – возможно. Не сейчас. Но если я смогу завести кошку по имени Свинка, может, стоит попробовать. Я спрошу у Тетеньки Тети, что думает она.

– Правильно.

Мне было приятно неторопливо идти с Олив вдоль берега. Даже колючая проволока не могла испортить прогулку. Мне очень нравилось жить у моря. Раньше я представляла, что Темза – это мой личный океан, но это было до того, как я увидела настоящий. Похоже, теперь наш дом был здесь, и меня это даже радовало. Я остановилась возле высокого белого особняка на Кингсвей.

– Вот здесь живет Лотти, Олив, – сказала я.

Сестренка окинула взглядом все четыре этажа.

– Это все ее?

– Я подумала о том же, впервые увидев этот дом.

– Черт возьми, так она, получается, очень богатая! Бедняки в таких домах не живут.

– Вот и я так подумала.

– Но она совсем не зазнайка, правда? По-моему, Лотти очень хорошая, и потом, она не виновата, что родилась богачкой, верно?

– Ты права, – усмехнулась я.

– Наверное, если мы переедем в новый дом, ты будешь ближе к Лотти. Ты бы этого хотела, Нелл?

– Очень.

– Как думаешь, Эгги согласится переехать сюда, чтобы жить со мной?

– Может, когда подрастет. Думаю, ее родители будут против, если она захочет уехать из дома в девять лет.

– Ну, в Ковентри я жить не хочу. Мне не нравится, как звучит это название. Я бы предпочла жить у моря. Думаю, Эгги тоже.

– Ты же никогда не была в Ковентри. Как ты можешь быть уверена, что тебе не нравится этот город?