– Я просто знаю, Нелл. – Олив положила руку на грудь. – Сердцем чувствую, – добавила она.

Лицо у сестренки приняло серьезное выражение, как у взрослых. Она покачала головой с таким видом, будто несла на плечах все тяготы этого бренного мира.

– И еще нельзя забывать о Генри, Нелл. Думаю, без меня он не выживет.

Мама была права – Олив ни капельки не изменилась.

Однажды утром мы с Олив спустились на кухню и обнаружили, что миссис Райт и миссис Бэкстер жарят яичницу с беконом, заливаясь слезами.

– Что стряслось? – спросила я, напуганная их видом.

– Берлин пал, Нелл. Гитлер мертв. Как же замечательно!

– Тогда почему вы плачете? Это же хорошие новости, правильно?

– Для Гитлера – плохие, – заметила Олив, плюхнувшись на стул за столом.

– Он был гадким человеком, Олив, – возразила миссис Бэкстер. – Это он начал войну.

– Значит, она закончилась? – уточнила сестренка.

– Война закончилась? – повторила я, глядя на миссис Бэкстер.

– Ну, официально еще ничего не объявлено, но мы с миссис Райт смотрим в будущее со сдержанным оптимизмом.

Я подошла к ним и обняла обеих.

– Какой замечательный день, просто чудесный! – Сказав это, я сама вдруг расплакалась.

– Черт возьми! – воскликнула Олив. – От хороших новостей вы плачете. Что же будет, если вы получите плохие?

В чайной все не умолкая говорили о скором заключении мира. У всех было свое мнение о том, когда война наконец закончится. Любители покаркать уверяли остальных, что все может растянуться на годы, но большинство людей жили надеждой.

Больше всех радовался мистер Филип. Он кружил между столами, игнорируя просьбы клиентов, но все были в таком приподнятом настроении, что никого это не раздражало.

– Осторожнее, Филип, – с улыбкой сказал мистер Костос. – Главное, не сломай себе ничего прямо накануне такого события.

– Ничего не могу с собой поделать, Джино! Мое сердце вот-вот пустится в пляс. Ты только представь: больше никаких жутких сирен, никаких отключений электричества! О, Джино, мы ведь сможем снова плавать в море!

– Если вспомним, как это делается, – сказал мистер Костос, ласково улыбаясь ему.

Мы с Джин слушали их разговор, прислонившись к прилавку.

– Знаешь что? – произнесла моя подруга. – Мне кажется, никакая жена мистеру Костосу и не нужна.

– Я тоже в последнее время об этом думаю, – согласилась я.

– Какая все-таки жизнь странная штука, а?

– Да, пожалуй. Если война и впрямь заканчивается, как думаешь, скоро ли вернется Эрик?

– Я круглые сутки об этом думаю, Нелл. В последнем письме он сказал, что вернется сразу же, как только сможет, но понятия не имеет, когда это будет. Ох, Нелл, как же мне хочется поскорее его увидеть!

– Ты уже решила, где хочешь жить?

– Я с удовольствием съезжу в Канаду и познакомлюсь с его семьей, но не могу представить, чтобы я осталась жить вдали от родных. По-твоему, это эгоистично с моей стороны?

– Эрик же сказал, что ему все равно, где жить, так что не беспокойся.

– Но мне ведь тоже должно быть все равно, верно? Главное – чтобы мы были вместе.

– Ты читаешь слишком много романов, подруга. Думаю, в действительности все не так однозначно.

– Ты вдруг стала рассуждать так, будто немало пожила на свете. Это из-за Роберта?

– Не то чтобы… Скорее последние несколько лет заставили меня взглянуть на людей в другом свете.

Как раз в этот момент к нам подошел мистер Филип:

– Джино говорит, можно будет вывесить из окна верхнего этажа британский флаг. Кажется, я сейчас лопну от радости!

Мы улыбнулись ему.

– Мы вам поможем, когда закроется чайная, – пообещала я.

– Вы мои лапушки! Ладно, пойду-ка я, пока совсем не расчувствовался, а то Джино разозлится.

Остаток вечера прошел замечательно. У меня даже не было ощущения, что я на работе. Все было как перед Рождеством, когда с нетерпением ждешь праздника.

Вдоволь посмеявшись и проявив чудеса акробатики, мы помогли мистеру Филипу вывесить флаг из окна, а потом я побежала домой. По радио передали, что в семь часов вечера Черчилль выступит с официальным заявлением. Однако, когда я вбежала в гостиницу, миссис Райт сообщила мне, что его выступление теперь ждут не раньше утра. Уже поступали неподтвержденные слухи о том, что Германия капитулировала. Мы давно этого ждали, но слышать такие новости по радио – это уже совсем другое.

– Скорее, нужно тоже достать флаг, – сказала миссис Бэкстер.

– Думаю, для начала устроим минуту молчания, – возразила миссис Райт. – Вспомним всех, кто не дожил до этого дня.

– Постойте, – потребовала моя сестренка. – Я принесу Тетеньку Тетю, она тоже пережила войну.

– Это верно, – улыбнулась миссис Бэкстер.

Мы дождались возвращения Олив и постояли в молчании. Каждый думал о своем. Я помолилась за Джимми, надеясь, что с ним все хорошо и однажды мы увидимся, а потом за Альберта. В конце концов я начала жалеть о том, что так сильно его ударила. Я надеялась, что теперь он стал лучше, чем был при жизни.

В Европе о победе должны были объявить только на следующий день, но жители Истборна уже начали праздновать. Повсюду реяли флаги. Люди вытаскивали на улицу столы и стулья и устраивали импровизированные вечеринки. Казалось, весь город превратился в один большой праздник. Мама, папа, Фредди и Тони приехали в «Вид на море», чтобы разделить с нами радость. Как прекрасно, что в этот особенный день мы могли побыть вместе!

– Думаю, нужно взять с собой деревянную ногу мистера Бэкстера, – заявила Олив. – В конце концов, нога тоже имеет право побывать на празднике.

– Чудесная идея, Олив, – улыбнулась миссис Бэкстер. – Я буду представлять, что мой старик тоже с нами. Сейчас схожу за ней.

Мы пошли на набережную, где народ уже собрался вокруг сцены. Кто-то принес шарманку, а люди подпевали и бегали по набережной, выстроившись паровозиком. К вечеру Фредди устал, и мама с папой засобирались домой. В этот момент Олив решила, что тоже хочет с ними. По выражению маминого лица я поняла, как сильно она этому рада.

– Но это всего на одну ночь, – предупредила сестренка. – Мне нужно дать Генри время, чтобы он свыкся с этой мыслью.

В шесть вечера ко мне зашла Джин.

– Поехали в Брайтон, Нелл, – предложила она. – Там веселее.

Мы поднялись в мою комнату и начали прихорашиваться. Мы надели платья, купленные в Брайтоне для танцев. Джин достала из сумочки помаду и румяна. Я никогда раньше не красилась, поэтому момент казался еще более волнительным.