Вместе с тем после гетманского переворота Моркотун стал личным секретарем гетмана с неограниченными полномочиями. Оставаясь тайным защитником интересов Франции, Моркотун часто выезжает в нейтральный Стокгольм, где контактирует с масонами стран Антанты. Парадоксально, но часть масонов Украины, ориентировавшихся на Францию, поддержали Скоропадского и собирали материальную помощь на гетманский переворот.

Обширные связи и влияние Моркотуна были направлены на формирование «тайного антантовского лобби» при гетмане. Барон Штейнгель становится послом гетманской державы в Германии, Николай Василенко — министром народного просвещения...

Даже осторожный Скоропадский вспоминал, что Моркотун в 1918-м «был близок к французской военной миссии», и организовал ему несколько конспиративных встреч с представителями французского командования.

Позволю себе высказать версию, которая приведет многих историков, занимающихся изучением «украинской революции», в недоумение. Вовсе и не был гетман Скоропадский «германской марионеткой на украинском троне», как об этом вот уже 83 года пишут публицисты, политики, историки. Напротив, Скоропадский был тайным, невероятно засекреченным агентом Антанты. Французские эмиссары (генерал Табуи), общаясь с гетманом, еще в январе—феврале 1918-го убеждали его сменить правительство Центральной Рады как «прогерманское», зазывающее на Украину немецкое войско.

Разве говорит в пользу «германской» заангажированности Скоропадского тот факт, что гетман сверг Центральную Раду. Но ведь именно Центральная Рада привела немецкую и австрийскую армии на Украину. В той обстановке, когда австро-немецкая армия, что стояла на Украине, насчитывала полтора миллиона солдат, гетман просто не мог открыто выступить против оккупантов. Гетман был бы немедленно раздавлен при первом же намеке на оппозиционность Германии... А вот тайно вредить немцам и информировать об их положении Францию он мог с большим успехом. Почему же немцы выбрали именно его? Все достаточно просто: у гетмана были предпочтительнее родственные связи. Сестра его жены была женой командующего немецкой армией генерала Эйхгорна, а у самого гетмана были «гетманские предки» (с восемнадцатого века), что придавало некоторую легитимность гетманскому режиму. Кроме того, немцы рассчитывали на то, что Скоропадский как человек военный, генерал, а не политик, будет исполнять приказы и наведет порядок в своем «королевстве».

Первый аргумент в пользу такой версии — масонство Скоропадского и, очевидно, он состоял не в последних масонских степенях. Ложи, к которым он тайно принадлежал, всегда ориентировались на Францию и Англию и не были связаны с германским масонством. Моркотун, как главный проводник французского влияния, неотступно находился при гетмане, сообщая во Францию обо всех изменениях германской политики на Украине. Весна—лето 1918 года — это время, когда Германия бросала свои последние силы на Западный фронт в надежде сокрушить французскую оборону и взять Париж. В этот момент прекрасным маневром было отвлечение части австро-немецких войск от французского театра военных действий. Затягивание пребывания на Украине 150—200 тысяч австро-немецких штыков и сабель было лучшей помощью воюющей Франции.

Возможно, гетман (или «его доверенные люди» — Моркотун и К°) тайно способствовал затягиванию поставок украинской пшеницы, мяса, сала, угля, железа в Германию, возможно, какими-то неведомыми для нас путями гетман сам инсценировал локальные восстания против своего режима, оттягивая австро-немецкие гарнизоны на Украину. Интересно, что первые восстания против гетмана в районах Таращи—Звенигородки были восстаниями вчерашних «Вольных казаков», которые полгода тому выбрали Скоропадского своим гетманом. Интересно, что восставшим были указаны практически не охраняемые властью склады с оружием, а против них, по просьбе гетмана, направлялись не гетманские, а немецкие войска.

Анализ «тайной политики» гетмана — тема для кропотливого архивного исследования, возможно диссертации, мы только допускаем, что контакты гетмана и французских «агентов» проходили задолго до октября 1918 года.

Гетман окружил себя министрами-масонами (Д. Дорошенко, А. Вязлов, Н. Василенко), посол в Германии — «столп масонства» барон Штейнгель. Никовский вспоминал, что согласие Штейнгеля стать послом Украины в Германии произошло «под воздействием местных масонских групп».

В пользу «французского следа» говорит и быстрая переориентация гетмана на Антанту, а самое главное, желание Франции помочь войсками гетману — «германофилу» и вчерашнему союзнику своих врагов. История дипломатических интриг показывает, что к «германофилам», даже прошлым, у стран Антанты, и особенно у Франции, сохранялось стойкое отрицательное отношение: лидеров, показавших себя союзниками Германии, старались побыстрее заменить на «франкофилов». Тем более что в Украине сторонников Антанты было предостаточно — от Петлюры до его врага графа Келлера.

И последнее: есть у всемирного масонства один основополагающий принцип — «не класть яйца в одну корзину». Масоны имеют приверженцев в различных политических лагерях, масонство не считает, что политические симпатии являются более важными, чем верность ордену и «братьям». Поэтому, иногда, масоны находятся по разные стороны баррикад, что, впрочем, не мешает им служить идеалам ордена и помогать «братьям». И ситуация Петлюра — Скоропадский не так уж необычна.

В ноябре Скоропадский провозгласил федерацию с Россией, что было так желательно для Франции. Но это был окончательный разрыв с группой Петлюры, которая понимала, что такой шаг гетмана чреват уже неконтролируемым масонами восстанием, что могло привести к приходу на Украину большевиков. Петлюра самостоятельно решает стать «знаменем» этого восстания, чтобы «контролировать движение», «быть в центре зарождающейся бури» и не допустить в руководство восстанием «левых» типа «незалежныкив», «боротьбистов» или германофилов. Вместе с тем, в обстановке надвигающейся войны с Советской Россией Петлюра был вынужден усилить «самостийницкие тенденции», без которых народное сопротивление большевикам лишалось идеологической основы. К тому же Петлюра искренне считал, что Украина должна развиваться самостоятельно и даже явить собою пример первой «масонской республики».

После начала антигетманского восстания Петлюра возглавил ту часть масонов Великой ложи Украины, что выступала против гетмана и боролась за независимость Украины. В число сторонников Петлюры вошли члены Великой ложи Украины — А. Ливицкий, В. Прокопович, А. Никовский, А. Шульгин, Н. Шумицкий, возможно, Исаак Мазепа и генералы Осецкий и Тютюнник. Большинство масонов выехало из Киева вместе с Петлюрой 1 февраля 1918 года, часть осталась в «киевском подполье».

Великая Ложа Украины стремилась к международному признанию и включению в Международное бюро масонских связей.

Н. Свитков в своей брошюре «Масонство в русской эмиграции» (Париж, 1932) пишет, что весной 1919 года была официально провозглашена Великая ложа Украины, Великим мастером которой был Петлюра. По данным Свиткова (возможно преувеличенным), эта Великая ложа тогда имела 7 местных лож, 83 кружка и 800 братьев3.