Куп поставил чашку на маленький золоченый столик и сделал гигантский шаг к ней, остановившись в дюйме от ее спины. Он хотел развернуть ее лицом к себе, но не вполне полагался на себя, что сможет ее не трогать.

— Уйди, Купер, — сказала Вероника тихим, скрипучим голосом, не поворачиваясь.

— Черта с два я уйду! Почему ты убегаешь, Ронни?

Тогда она резко повернулась, гневно сверкая глазами.

— Почему? А как ты думаешь? Ты умный человек, пораскинь мозгами — и я уверена, ты найдешь причину. Или десяток причин. — Вероника рванула трубку, которую она держала под подбородком, и поднесла обратно ко рту. — Он откажется от своего ленча ради меня? — сказала она кому-то на другом конце провода. — Спасибо. Тогда я буду там в понедельник, в полдень. Право, я вам очень благодарна.

Куп не двинулся, когда она повернулась положить трубку и задела его тело. Ее прикосновение пронзило его до самых кончиков пальцев и откатилось обратно к ней.

— Не могу поверить, что ты отрубаешь концы и бежишь в большой город.

— Поверь, — бесстрастно сказала Вероника. — Я выезжаю этим утром, чтобы договориться о переводе Лиззи в новую школу. Завтра я подготовлю для нее комнату в моем доме.

Нет. Все эмоции, теснившиеся в его сознании, молотом стучали в голове, требуя его внимания. Нет, она не может уехать вот так. Просто повернуться спиной и удалиться легкой походкой.

— Ты сегодня возьмешь Лиззи из школы?

— Нет. Ее заберет Марисса на уик-энд. Я вернусь в понедельник для встречи с Нейлом Пиви, потом буду готовиться к окончательному переезду.

— И после того, что было между нами, ты хочешь уйти вот так, даже не поговорив напоследок?

— О чем еще говорить, Куп? — сказала Вероника. — То, что мне от тебя нужно, ты не хочешь мне дать, а тебе, види-мо, нужно то же самое от меня. Это причиняет слишком много страданий. Нам нужно разойтись, прежде чем мы в конце концов истерзаем друг друга.

О, прекрасно. Куп засунул руки глубже в карманы и пристально посмотрел на нее.

— Слишком поздно, — сказал он.

Затем повернулся и пошел прочь.

В тот же день Вероника была в Сиэтле. В четвертом часу она ступила в крошечную прихожую своей квартиры. С тяжким вздохом поставив сумочку на старинный сундук Дженни Линд[24], она прошла в гостиную и огляделась.

Мелкий моросящий дождь затянул пеленой стекла окон. Вероника всегда была очень горда своим жилищем. Она приобрела его на деньги, заработанные упорным трудом, и последние несколько лет терпеливо выискивала нужную мебель. Однако сегодня вся эта обстановка не вызывала у нее ни гордости, ни радости возвращения домой.

И вообще этот день ни с какой стороны не приносил удовольствия. Она всегда считала, что по этой дороге можно ехать даже во сне, но сегодня поездка из Фоссила показалась целой вечностью. Погода Сиэтла была подпорчена штормами Пьюджет-Саунда, с привычным для него нескончаемым мелким дождем. Дороги захлебнулись в грязи, жизнь города в целом почти подошла к концу.

«Прекрасно. Жалобное женское соло завершает мой день. Наглядная демонстрация замечательной силы характера.

В действительности это истощение сил было связано с ее собственными установками, напомнила себе Вероника.

И уличное движение, и погодные условия были не хуже обычных. Просто ее испортила жизнь на востоке Вашингтона, где солнце светило намного чаще и где тупоумных водителей на душу населения было меньше.

Ее короткий смешок резко прозвучал в пустой квартире. То, что Фоссил в сравнении с Сиэтлом неожиданно вызвал добрые воспоминания, несомненно, было диким абсурдом. В лучшем расположении духа она наверняка правильно поняла бы иронию.

Позже, устав от своей бравады, Вероника опустилась в любимое кожаное кресло перед газовым камином. Она сцепила пальцы рук и положила их на колени, тупо глядя на рамки над каминной полкой с репродукциями прерафаэлитов из коллекции музея Фрая.

Кому она пытается морочить голову? По правде сказать, в списке ее сегодняшних приоритетов сильный характер значился далеко не в первых строках. По дороге домой она заезжала в соседнюю школу обсудить с директором перевод Лиззи. Женщина вела себя благожелательно, и разговор оказался плодотворным. Не считая этого, весь остальной день был большим размытым пятном страдания.

Как случилось, что человек, с которым она знакома меньше месяца, занял такое важное место в ее жизни? И как можно порвать с ним, если у них почти не было времени завязать отношения? Только обиды, обиды и снова обиды. Она старалась, как могла, но никакого облегчения от этой агонии не предвиделось.

Ждать ответа тоже было бессмысленно. Не существовало такого решения, с которым бы она могла согласиться. Понимая это, Вероника чувствовала себя отяжелевшей и постаревшей. Она не хотела ни двигаться, ни разговаривать, а просто сидела здесь, перед холодным камином, пока не утихнут нестерпимые муки.

Вместо того чтобы взращивать в себе инфантильные желания, следовало бы уже повзрослеть. Она должна войти в родительскую роль, а это значит, что потакание своим слабостям с биением себя в грудь непозволительно. Более того, нужно быть честной. Поэтому она должна изо всех сил внушать себе, что их с Купером короткие волшебные каникулы в Фоссиле в безвкусном доме — это временный уход от реальности. Сердце не обманешь. Но правда была убийственна. Единственный способ что-то изменить — это уехать оттуда вместе с Лиззи как можно скорее, чтобы вместе заново строить другую жизнь.

— Чертовы женщины, — бубнил Куп, наверное, в сотый раз в это воскресное утро. — От них одни только трудности, это мое твердое убеждение. Все-таки хорошо, когда ты в доме один, предоставленный самому себе.

Он давно закончил макет своей новой книги. К настоящему времени пора бы уже начать набрасывать ее вчерне. И он так бы и сделал, если бы жизнь не выставила на его пути это создание с двойной Х-хромосомой[25]. Как времени, так и уединения у него было, что говорится, до отвала, чтобы использовать их для написания нескольких страниц. Вчера он упустил эту возможность. За минуту он подробно расписал себе задание на текущий день. Но когда пришло время заступать на работу в «Тонк», ничего не было сделано. Ничего страшного. Сегодня все будет по-другому. Он приклеит зад к стулу и не сдвинется с места, пока не напишет пять или шесть страниц.

Четыре часа спустя, проклиная курсор, неустанно мигающий на чистой странице под заголовком «Глава первая», Куп отпихнул компьютер и пошел вниз подкрепиться. Все дело в нехватке горючего, решил он. Отсюда этот затор. Нужно что-нибудь съесть, тогда голова прояснится.