Коленями я придавливаю ее руки к дивану, чтобы можно было без спешки продемонстрировать ей нож. Она вжимается глубоко в мягкие подушки дивана, лишь бы отодвинуться подальше от оружия. Огромными глазами из-под вороньего гнезда на голове она следит за лезвием, которым я плавно и неторопливо вожу перед ее носом.

– О, Джек, – говорю я, передразнивая ее тон. – Джек Спаркс, ты все время говоришь о себе, но сейчас говорить буду я.

Я ловлю ее вопль ладонью, накрыв ей рот свободной рукой. Она пытается укусить меня, но, пока моя рука поверх ее губ, я в безопасности.

Я наклоняюсь так низко, что только моя ладонь разделяет нас.

– О, Джек, Лоуренс зовет меня переехать к нему, ну разве не чудесно, Джек? А?

Я выпрямляюсь, все еще седлая ее, и тяну лезвие по ее ноге. Вспарывая сначала ткань джинсов, а затем и плоть.

Настоящий я очнулся в багажнике машины и беспомощно кричит вместе с Бекс.

– Хороший вечер, да? – говорю я и бью ее, когда она начинает биться в истерике.

С мокрым от слез лицом Бекс вскидывает таз, отчаянно пытаясь скинуть меня. Становится непросто держать руку на ее губах. Мысль о том, чтобы заставить этот рот замолчать навсегда, приходит на ум легко и буднично. Она, как Ховитц, лишь проблема, которую нужно решить. Смерть – это самый логичный выход для человека, который не ценит меня так, как ценю себя я.

И пока Ребекка Лоусон беспомощно извивается подо мной, я веду острым лезвием туда, где напряженно пульсируют артерии на ее шее.

Она недоумевает: «Как я могла не догадаться? Как я могла так просчитаться?»

И еще: «Неужели это конец? Не может же быть, чтобы так».

– Приходи ко мне после смерти, – говорю я.

Лезвие упирается в бугорок на ее горле, и наступает тьма.

Алистер Спаркс: «Далее следует расшифровка аудиозаписи, сделанной с помощью приложения на телефоне Шерилин Честейн. Датировано 19 ноября 2014 года, время начала 23.02 по местному времени».

ШЕРИЛИН ЧЕСТЕЙН: (Неразборчиво.) …с другой женщиной?

(Пауза.)

РЕБЕККА «БЕКС» ЛОУСОН: Оно пишет?

ЧЕСТЕЙН: Да.

ЛОУСОН: В таком случае нет. И, кхм…

ЧЕСТЕЙН: Извини, подруга, не мое дело. В голове каша из-за перелета.

ЛОУСОН: Он… шевелится.

(Джек кряхтит.)

ЧЕСТЕЙН: Ага, сейчас проснется. Погнали. Ты готова?

ЛОУСОН: Не то чтобы.

ЧЕСТЕЙН: Главное, не забывай о цели. Помни про тактику.

ЛОУСОН: Угу.

ДЖЕК: Что… что? Нет. Не может быть! Отпустите меня, меня, меня, меня, меня.

ЧЕСТЕЙН: Извини, Джек, ничего не выйдет. Твоя подруга знает толк в узлах.

ДЖЕК: Я, я, я, я, я решил, что ты должна умереть, значит, ты должна была умереть, почему ты не мертва?

ЛОУСОН: Прошу, блин, прощения за доставленные неудобства. Шерил сказала, что на всякий случай пойдет за мной следом, и…

ЧЕСТЕЙН: Шерилин.

ЛОУСОН: Сначала я приняла ее за чокнутую поклонницу с «Фейсбука». Все еще рассматриваю такой вариант.

ЧЕСТЕЙН: Я узнала ее по фотографиям, которые публиковал ты, Джек, и успела перехватить в холле. Ты не ответил, когда я звонила из аэропорта, и у меня закралось подозрение, что Ая снова в седле.

ЛОУСОН: Ты, однако, не торопилась подниматься.

ЧЕСТЕЙН: А ты попробуй найди что-нибудь тяжелое, чтобы вырубить мужика, но при этом аккуратно, чтобы не размозжить ему череп.

ЛОУСОН: Можно было просто размозжить ему череп.

ЧЕСТЕЙН: Ты это сгоряча.

ЛОУСОН: Ты когда-нибудь испытывала чувство, что ты вот-вот умрешь?

ЧЕСТЕЙН: Так часто, что сбилась со счета.

ЛОУСОН: Блин, ой, ай.

ЧЕСТЕЙН: Оставь свою ногу в покое, это просто царапина. На него лучше посмотри.

ЛОУСОН: Это был его выбор.

ЧЕСТЕЙН: Ну, выражаясь обывательским языком…

ДЖЕК: Развяжите меня, меня, меня, меня, меня, и я, я, я, я, я вас обеих убью быстро, обещаю.

ЧЕСТЕЙН: Выражаясь обывательским языком, он пытался взять под контроль свое эго.

ЛОУСОН: Чего? Эго? Что?

ЧЕСТЕЙН: Вот смотри. Эксперимент Ая создал проекцию эго Джека и превратил ее в психокинетическую сущность.

ЛОУСОН: Как научный эксперимент мог этим кончиться?

ЧЕСТЕЙН: Обычный эксперимент и не мог. Но, заручившись поддержкой со стороны тьмы… эго Джека слилось с эго других участников и оформилось в гештальт-сущность. Когда ее существование оказалось под угрозой, оно отринуло те части самое себя, которые считало низшими, и овладело Джеком.

ЛОУСОН: Ты же в самом деле чокнутая, да?

ДЖЕК: Мои руки… Они хотят сотворить ужасные вещи с вами обеими.

ЧЕСТЕЙН: Ничто человеческое тебе не чуждо, дружок.

(Тихонько смеется. Пауза.) Чувство юмора иногда помогает в подобных ситуациях. Так вот, Джек, слушай сюда. Когда ты лечился от наркозависимости, ты прошел четвертый этап программы?

ДЖЕК: Катись к черту.

ЧЕСТЕЙН: В итоге ты решил выписаться. Решил, что с тобой все в порядке.

ДЖЕК: Со мной, мной, мной, мной, мной все и было в порядке. Ничто не подкосит Джека Спаркса.

ЛОУСОН: Разве что мучительные попытки достичь эрекции.

ДЖЕК: А ты заткнись! Закрой свою грязную лживую пасть!

ЛОУСОН: И ты еще удивляешься, почему я дала задний ход? Ты импотент и неудачник. Не мужик вовсе.

(Пауза. Шаги по комнате.)

ЧЕСТЕЙН: Так вот, Джек…

ДЖЕК: Скройся с моих глаз, Честейн!

ЧЕСТЕЙН: Когда впервые в жизни ты напугался до усрачки? Расскажи мне. Прямо сейчас.

ДЖЕК: С какой стати мне, мне, мне, мне что-то тебе рассказывать?

ЧЕСТЕЙН: Потому что тогда я, может, и отпущу тебя. И ты сможешь нас убить. Ты же так этого хочешь, правда? Будь тогда заинькой и дай ненадолго слово настоящему Джеку.

(Пауза.)

ДЖЕК: Шерилин, ты здесь, господи, спасибо!

ЧЕСТЕЙН: Джек, говори, пока Ая снова не заткнет тебя. Первый твой страх, рассказывай.

ДЖЕК: Черная дыра.

ЛОУСОН: М-м-м?

ДЖЕК: Гардероб в центре нашего дома. Мой брат запер меня, меня, меня, меня там. Вот я, я, я, я все сказал. Теперь отпусти меня, меня, меня, меня.

ЧЕСТЕЙН: Я сказала, чтобы ты дал слово настоящему Джеку, если хочешь освободиться. Так что будь добр, посиди в этом чулане еще немного. Пусть настоящий Джек представит себя там прямо сейчас. Чего ты боишься?