Эта кровоточащая линия вспоротой плоти – победа для настоящего меня, который получает немного власти над собой и наносит еще один порез, чуть повыше.

Мир сужается до одной моей боли.

– Прекрати, – говорит Ая моим ртом. – Я, я, я, я, я бесценен.

Испугавшись, что Ая снова одерживает верх, я режу себя снова и снова, пока от моего торса не остается лишь колонка горизонтальных кровавых борозд. Лесенка из красных реек от пупка до шеи. Мой пах и простыни подо мной влажные от крови.

Надеясь, что теперь можно остановиться, я жадно глотаю воздух и перекатываюсь на спину, с облегчением ощущая себя самого в этом теле. Но интуиция подсказывает, что Ая – это гротескный коллаж из моих самых темных качеств. Да, Ая – это воплощение Джека, который разрушил отношения Бекс и грезил о славе, когда умирали один за другим его товарищи. Ая – это мое омерзительное эго, которому приделали ноги. Сущность внутри Марии Корви встряла в наш эксперимент, чтобы оставить от меня только это.

Я выиграл битву, но не войну. Это затишье перед бурей. Я знаю это потому, что Ая нашептывает мне слова на задворках сознания.

Ая шепчет: «я», «мое», «мне».

Ая шепчет: «Ты же хочешь, чтобы я, я, я, я, я вернулась».

Дьявольский тиннитус.

Мне приходится собрать всю волю в кулак, чтобы не расплакаться, когда Алистер отвечает на звонок. Если я не могу позвонить маме, значит, придется ограничиться им.

– Это я, – говорю. – Джек. Мне очень нужна твоя помощь.

– Да как ты смеешь, – цедит он. – Как ты смеешь сюда звонить.

Омерзение в его голосе вводит меня в ступор, и в трубке раздаются гудки. Я перезваниваю три раза, но безрезультатно. Я отчаянно нуждаюсь в человеке, которому я не безразличен, кто может помочь, но понимаю, как мало на свете таких людей, и думаю о Бекс… Но в тот же момент отказываюсь от этой мысли ради ее собственной безопасности. Пока Ая ошивается в моей голове, нужно держаться подальше от Бекс. Я просто не могу себе доверять.

Когда я звоню своему агенту, сперва он просто молчит в трубку. Только слышно, как звонят телефоны в шумном офисе.

– Алло? – повторяю я. – Мюррей, мне очень нужна твоя помощь.

Перед тем как повесить трубку, он говорит тоном, сухим и холодным, какого я не слышал от него даже тогда, когда в край выводил его из себя:

– Не звони сюда больше.

Я сижу, приложив к уху горячий телефон, и лихорадочно соображаю. Может, я уже числюсь в розыске и мои фотографии висят на информационных табло? Не может быть, чтобы тела на ранчо обнаружили так скоро. К тому же меня несложно найти. Почему отряд спецназа еще не ворвался в мои окна? Нет, не может быть, чтобы Алистер и Мюррей знали о происшествии на ранчо. Просто Алистер невзлюбил меня с того момента, как отец ушел от нас, и ненавидел меня весь последний год. А у Мюррея лопнуло терпение, и он решил, что я не стою тех проблем, которые доставляю. Я сжег все мосты, которые передо мной были.

Позвонить доктору Санторо? Но нет, это человек, которому нужно платить за встречу. Ему все равно.

Потом я вспоминаю о Шерилин Честейн. Она, должно быть, ненавидит меня не меньше Алистера, но я вдруг понимаю, что кроме нее мне некому помочь. Она понимает, в каком я положении. Она даже пыталась предупредить меня до того, как все это началось.

Когда Шерилин отвечает на звонок, я лежу на полу, свернувшись калачиком. Я обливаюсь потом, хотя кондиционер шумит вовсю. Здесь, внизу, на колючем ковре, прижимая белое полотенце в пятнах крови к своей истерзанной груди, я чувствую себя ребенком, который упал с дерева и, прихрамывая, бежит плакаться к маме.

Ком, крепко засевший в горле, не дает мне говорить.

– Все пошло наперекосяк. Все.

Горький вздох на том конце линии.

– Ясно. Сделай глубокий вдох и постарайся как можно спокойнее рассказать, что значит «все».

Я рассказываю ей о «Большом Койоте». Говорю, что заплачу любые деньги, лишь бы она вытащила Аю из моей головы и избавилась от нее навсегда. Но Шерилин как будто не слушает и только говорит, что вылетает ближайшим рейсом из Окленда.

Мое дыхание далеко от ровного и глубокого. Я спрашиваю, сколько мне придется ждать до ее приезда.

– Постарайся не думать об этом, Джек. Зависит от рейса, но по меньшей мере двадцать четыре часа.

– Я не думаю, что могу столько ждать. Не думаю, что смогу еще больше резать себя.

– Постарайся сконцентрироваться. Ты еще не писал о случившемся? Это может удержать Аю в стороне. Пришли мне письмом, что ты написал на данный момент. И не режь себя, пока не почувствуешь, что Ая возвращается, хорошо? И не порежь артерии.

– Шерелин, – зову я, сжимая телефон так крепко, что трещит корпус. – Я знаю, что Мария все подстроила. Эта сущность внутри нее. Это…

– Джек, мне нужно забронировать билет. Ты только держи себя в руках.

Я даже не успеваю поблагодарить ее, когда она кладет трубку.

Я остаюсь лежать на полу, а потом начинаю слышать шепот Аи.

– Ты же знаешь, что я вернусь, – говорит шепот. – Это вопрос времени. И ты знаешь, что будешь чувствовать себя прекрасно.

Я вскакивю с пола и бросаюсь к ноутбуку. Да, последую совету Шерилин и начну писать. Здесь вполне хватит работы на полные сутки. Потом она приедет и поможет мне, и все будет в порядке. Когда я вернусь в стабильное психологическое состояние, я обращусь в полицию и попробую объяснить, что же случилось на ранчо.

Ага, удачи с этим, будущий Джек. Будущий заключенный Джек.

И вот я здесь. Двадцать четыре часа спустя я поравнялся в книге с текущим моментом, но ничего не в порядке. Совсем не в порядке.

Я все еще жду Шерилин.

Ая, как акула, выплывающая на поверхность из черных глубин.

Лезвие уже час как не помогает, может быть, потому, что я так страшно устал. Я я я думаю, Ая укрепляет свою позицию каждый раз, когда я я я отключаюсь за компьютером, даже если на несколько секунд. А иногда, когда я я я печатаю слова вроде я я я или меня меня меня, я я я не могу перестать печатать их и иногда я я я не могу перестать говорить их. Я я я взял себя себя себя в руки и удалил лишние слова с последних страниц, но сейчас я я я оставляю их специально, чтобы показать вам.

Становится хуже и хуже. У меня меня меня меня закрадывается тревожное чувство. Написание книги помогало мне мне мне мне концентрироваться на чем-то, но в то же время книга-то обо мне мне мне мне.

А значит, она об Ае.

И это пробивает ей путь наружу.

Может ли Шерилин помочь? Я я я я наверное не заслуживаю ее помощи. Но я я я я все равно приму ее, потому что я я я я эгоист. Все мы эгоисты. Это тактика выживания.

Это нормально, правда?