Ночь опустилась на джунгли.

Тонкие щупальца памяти протянулись через спящее сознание Баррет призраками забытых запахов и звуков.

Как отдаленный напев, раздающийся все ближе, как набирающий скорость поезд, отдельные фрагменты воспоминаний приобретали ясность и силу. Она подняла руки, пытаясь защититься от угрожавших ей воспоминаний. Но они обступили ее, придвинулись ближе, и вместе с воспоминаниями вернулся всепоглощающий ужас.

Заломив руки, с трудом удерживая в груди неровно бьющееся сердце, она вскочила с кровати, сопротивляясь страхам ночи. Но больше всего она боролась с ужасом, скрытым в глубине ее собственного сознания.

– Нет! Хватит!

Отчаянная мольба из темной палатки долетела до края джунглей. В тишине ночи она пронеслась по тропе вплоть до колодца. Даже через пронзительное пение цикад Пэйджен услышал ее, и этот звук ножом вонзился в его сердце.

Он устремился в темноту, прежде чем успел о чем-то подумать, прежде чем раздался ее второй крик. Бамбук хлестал по лицу, колючки царапали в кровь руки, но он не останавливался.

Сжав челюсти, он резко откинул холщовую створку палатки и шагнул в жаркую темноту, держа перед собой винтовку.

– Циннамон?

Никакого ответа. Никакого шороха. Пэйджен изо всех сил пытался рассмотреть хоть что-нибудь.

– Баррет, что случилось?

Наконец он услышал сдавленный плач и слабый шелест ткани. Слабый пряный аромат каких-то трав из джунглей чувствовался в воздухе. И еще острый, сладкий запах женщины. Он вздрогнул, оттого что его возбужденный орган снова начал пульсировать от желания. Проклятие, он даже еще не видел ее!

– Скажи мне, что произошло? Что случилось?

Как только его глаза постепенно стали привыкать к темноте палатки, Пэйджен разглядел неясную фигуру и бледные руки, отгонявшие призраков. Внезапно женщина приподнялась на кровати, замахала судорожно сжатыми кулаками.

– Вы никогда не получите их, слышите? Это мои тайны!

Пэйджен пересек пятифутовую палатку в два скачка, положил винтовку на пол и поймал ее тонкие запястья в кольцо своих сильных рук.

– Перестань драться, Баррет, это только сон. Здесь никого нет, кроме нас.

Как только он схватил ее за руки, Пэйджен облегченно вздохнул. Это снова был просто кошмар. Только сон. Но женщина в его руках не знала этого. Она была далека от него, слишком далека, чтобы успокоиться.

– Н-нет. Слишком мало времени. Я должна добраться... Боже, не дай им обнаружить меня!

Широко раскрыв невидящие глаза, она боролась с Пэйдженом. Он напрягся, понимая, что она вновь переживает ужасные события в прошлом.

– Тише, Циннамон.

Он быстро наклонил голову, укорачиваясь от энергичного взмаха руки, чуть не задевшей его щеку, на которой уже были отметки ее ноготков.

– Хватит, ради Бога! – взревел он.

Каждое ее прикосновение все больше распаляло страсть Пэйджена. Он до боли сжал зубы.

Ну что ж, если до нее ничего не доходит, то, возможно, это средство поможет. Он подмял ее под себя, словно она была всего лишь куклой. Пэйджен держал ее в своих объятиях, прижимая ее ноги к кровати своим мускулистым бедром. И как только она почувствовала его тепло, его вес, ее глаза стали более осмысленными, более спокойными. Хриплые незнакомые слова пробились в ее затуманенный мозг, это были чужие, иностранные слова, поток гортанных звуков. Но сила, удерживающая ее, была реальностью.

– Я хочу тебя, Angrezi, – шептал Пэйджен в дюйме от ее губ. – И клянусь, я завладею тобой. Я не фантом, не какое-нибудь тусклое воспоминание!

– Н-никогда, – вырываясь и дрожа, вымолвила она, видя перед собой только злобно оскалившийся череп.

– Сначала я заберу твой жар. Потом завладею твоим сердцем. И в последнюю очередь, ей-богу, я овладею твоей душой.

Он был дьяволом. Он был самой смертью. И Баррет знала, что он выполнит все свои угрозы. Ее лицо стало мертвенно-бледным, как только ужасный череп приблизился. Дрожа от страха, она неистово отталкивала воображаемое чудовище.

– П-Пэйджен! – закричала она. – Ради Бога, помоги мне!

Мужчина над ней напряженно застыл. Он видел ее лицо, искаженное от ужаса лицо, ощущал неистовое биение ее сердца. Ярость обуяла его, как только он попробовал вообразить, что она могла видеть в беспокойных ночных кошмарах.

– П-Пэйджен! Где ты?

Ее слова утонули в рыданиях. Этот звук был подобен удару кулаком в живот Пэйджена. Господи, она звала его, она нуждалась в нем! Более того, она доверяла ему. Эта мысль была глотком чистого морского воздуха после долгих дней в душной жаре джунглей.

– Я здесь, Циннамон. Я рядом. Спи. Я буду отгонять от тебя кошмары.

Ее тонкая фигурка вздрогнула. Он услышал ее глубокий вздох.

– Пэйджен? Что... – Она совершенно успокоилась в его руках. – Что ты здесь делаешь? – решительно спросила она.

– Ты звала меня, Angrezi. И я пришел.

Все еще не очнувшись до конца от кошмара, Баррет пыталась протестовать. Но она знала, что он говорил правду.

– Я... Мне, наверное, снова приснился кошмар. А я... – Она не смогла закончить фразу.

– Что, Циннамон?

Пэйджен пристально смотрел на нее. Он не собирался облегчать ей задачу, ей-богу, ему сейчас было еще тяжелее, чем ей, все его нервы и мускулы горели в огне.

– Я говорила что-нибудь... или делала... Черт побери, ты знаешь, о чем я думаю!

Пэйджен осторожно улыбнулся в темноте.

– Боюсь, что я не знаю, Angrezi. Почему ты сама не расскажешь мне?

Услышав скрытый вызов в его словах, она уперлась ладонями в его грудь и попыталась вырваться на свободу. Но он легко, без усилий удерживал ее. И эта спокойная сила только подогрела ее ярость.

– Отпусти меня, будь ты проклят!

– Каким бы мужчиной я был, если бы сделал это? Не забывай, что это ты позвала меня к своей кровати, Циннамон, и половина лагеря слышала, как ты выкрикивала мое имя. Если бы я был с тобой в это время, они бы могли поклясться, что это был стон женщины, охваченной страстью. Хочешь, я позову Нигала, чтобы он подтвердил мои слова? Или Миту?

– Нет, черт побери! Это... Это было только потому, что у меня был кошмар. Только поэтому.

Глаза Пэйджена блестели в темноте.

– Это действительно так, Циннамон? – спросил он ласковым голосом, таившим в себе опасную уверенность.

– Конечно, – огрызнулась Баррет. – Просто твое имя было первым и, вероятно, единственным, которое я смогла вспомнить, – добавила она горько.

С негодующим проклятием Пэйджен опрокинул ее на постель, придавив извивающееся тело.

– Я не верю ни одному твоему слову, Циннамон. И, более того, ты и сама не веришь в это.