class="p1">И все же вокруг нее во мраке были заклинания, которые оставил ей Вангердагаст. Полки за полками заполняли толстые, загадочного вида книги с вкраплениями пожелтевших свитков. Сотни и тех, и других. Пыльные фолианты, загадочные символы и корявые надписи — вещи, которые любили книжные волшебники, да, но чтение хотя бы одного из них пробуждало в ней что-то, пробуждало ее магию и делало способной на большее... даже если это не имело никакого отношения к написанному заклинанию. Она никогда не получила бы доступа к таким сокровищам, если бы лорд Вангердагаст не назначил ее своей преемницей.

— Так, возьмем этот свиток, — пробормотала она вслух, потирая голову от боли. Она нашла его вчера в затянутом паутиной углу, который, похоже, не трогали с тех пор, как был построен дворец... когда бы это ни было. Перевод (самим Бераблем!) из «Имен Власти». Слова, связанные в чары, вотканные в Плетение в самом древнем Нетериле. Произнести одно из них значит призвать к себе нетерезского архимага, чтобы он оказал одну услугу. Несомненно, большинство этих слов принесло бы только облако могильной пыли и, возможно, несколько крошащихся костей, но все же... подумать только! Магия, созданная, когда не было Кормира, и драконы правили большинством современных королевств. Бережно собранная здесь, забытая, да, но охраняемая, как сокровища, для того, чтобы кто-то спустя долгие века нашел ее. Некто по имени Калэдней, странствующая искательница приключений и наемная чародейка. Простолюдинка, ничтожество... девка низкого происхождения, поставленная над нами.

Маг короля вздохнула и пробежала глазами список Имен Силы, задаваясь вопросом, не преследовали ли подобные интриги их давних владельцев. Возможно, если Нетерил был хоть чем-то похож на Кормир или Халруаа. Братчаселент. Каталегонт. Тарен. Кто они были?

Калэдней вздохнула. Именно это она и хотела знать, а не то, какой неистовый аристократ хотел, чтобы ее сегодня утром выпороли и повесили.

Боги, она могла бы только порадоваться этому сейчас! Маг короля опустила голову на стол и застонала, размышляя, как овладеть своим Искусством, чтобы подавлять головную боль.

* * * * *

Глаза сияли, как бледные луны во мраке, над мокрыми шарфами, которые не давали им чихнуть в густой, покрытой паутиной пыли. Этот тайный ход был забыт даже Обарскирами, как и говорил фаэримм. Маэрлин Блет резко поднял голову, скорее почувствовав, чем увидев обнаженный клинок. Хальвундрар Кормаэрил молча посмотрел на него и резко дернул головой, указывая на острие меча, который медленно и очень слабо начал светиться. Маэрлин уставился на него и в его мягком растущем свете увидел деревянную поворотную защелку рядом с ним — одну из трех по краям двери или панели, которую Кормаэрил теперь терпеливо обводил.

Рука Хальвундрара сомкнулась на одной из них, и он указал клинком на другую. Маэрлин потянулся к ней, но Илрин Мерендил — Маэрлин мог только разглядеть линию его короткой, закрученной бороды — уже был там, оставив Маэрлина, взяться за следующую. Класкер Голдсорд и Альдет Дракохорн протиснулись мимо. Их мечи поразительно громко заскрежетали на фоне приглушенного дыхания. Это вызвало в их сторону яростный взгляд Кормаэрила, и он снова указал на защелки. Вместе, неторопливо и осторожно, они повернули сухое, крошащееся дерево с того положения, в котором оно находилось, возможно, столетие, и панель сдвинулась под их пальцами. По кивку Кормаэрила (и кто вообще назвал его лордом их маленького отряда?) Маэрлин осторожно потянул за защелку, используя ее как ручку, одновременно с Мерендилом. Панель легко отодвинулась, проливая свет в их коридор — свет, окрашенный в малиновый цвет гобеленом перед ними. Из-за нее, когда они осторожно отодвинули панель, послышались женские голоса.

Два: принцесса и маг короля, обсуждающие возможных предателей при дворе и то, что с ними делать.

Маэрлин увидел, как Кормаэрил свирепо ухмыльнулся иронии судьбы, и ответил невеселой улыбкой. Он снял с пояса тяжелый плащ и встряхнул его. Плащ станет его собственным вкладом в планы фаэримма. Он пролетит над головой девки Калэдней так быстро, как только сможет, чтобы она не взорвала их магией прежде, чем они смогут вонзить в нее свои клинки. Рискованно, да, но он предпочтет схватку с молодой, неопытной магом короля, чем скрестить клинки со Стальной Принцессой!

Хальвундрар Кормаэрил пригнул голову, занес клинок над плечом и в яростной тишине рванулся вперед — и все они бросились вперед, на свет, ожидая, когда раздастся крик.

Но криков так и не последовало.

* * * * *

Руки Гларастира дрожали, когда он положил кристалл вызова, который только что разбил.

— Если я ошибаюсь, — пробормотал он, —я возьму вину на себя.

— Если ты ошибаешься, добрый Раулиган,  — твердо сказала королева Кормира, — я возьму вину на себя. Лорд Вангердагаст все еще многим мне обязан, и...

В дальнем конце кровати вспыхнуло пурпурно-белое пламя. На его фоне они увидели Ласпиру и четырех доверенных верховных рыцарей, корчащихся в агонии. Корчащихся — и рушащихся на пол. Затем свет исчез, и обжигающим последним отблеском над спящим младенцем-королем затрещали порывистые молнии. Магический щит Ласпиры рушился.

— Ласп! — рявкнула Филфаэрил, скользнув вперед и выхватывая кинжал из-за пазухи со скоростью, заставившей Гларастира моргнуть. — Ласп! Отвечай!

Ответом ей была только тишина: торжествующий, безжалостный смех, который вдруг прокатился вокруг них, звучал только в их головах.

«Так отвратительно легко. Это лучшее, на что вы способны, скулящие людишки? Недостойные править даже количеством земли размером с собственные могилы. Едва стоило моих хлопот. Что ж, умрите, хилый человеческий мусор!»

Огонь захлестнул их внутри их голов, и крик Филфаэрил был нереально высоким ударом по ушам Раулигана. Пурпурно-белый огонь снова расцвел вокруг королевского ложа, и в его свете он увидел королеву, которая, опустив кинжал, пыталась выцарапать себе глаза.

Затем его собственные руки поднялись к лицу, и острая сталь все еще была зажата в них. Но он бросился в сторону, бедром сбив Филфаэрил на кровать, и откатившись от ее ослабевших конечностей на жесткую встречу с полом. Его руки дрожали, когда он боролся с господством фаэримма (боги, но он был силен!), и вдруг раздался рев и вспышка золотого света, такого яркого, что комната, казалось, наполнилась солнцем. Тиски, сжимавшие их разумы, исчезли.

Гларастир моргнул. В другом конце комнаты что-то когтистое и звероподобное билось, умирая, в последней тлеющей агонии, обрамляя мрачную улыбку бородатого, одетого в мантию взъерошенного человека с очень знакомым лицом.

— Вангердагаст! — в один голос выдохнули полдюжины глоток.

— Вы призвали, и я