Жестом приказав Крисельде молчать, ларва извлекла свой атам и воздела его над головой.

— Властью сумрака Тусклого мира повелеваю тебе, Графиня, спать! Спи до тех пор, пока не пробудит тебя Жезл праматери Оры. Тогда ты проснешься — беспамятной!

Напрягая силы, преумноженные кровью множества младенцев и юных девушек, Сальма яростно выкрикивала таинственные слова заклинания.

Поднялся ураганный ветер. Вековые дубы скрипели и гнулись. Ветер чуть не унес с собой вцепившуюся в их корни пухленькую Крисельду, которая, зажмурившись, гадала, не расправится ли и с ней под шумок предательница ларва.

Ветер стих. На этот раз Крисельда уцелела — но впереди ее ждало самое страшное испытание.

Берега озера кишели прекрасными женщинами, расчесывавшими длинные волосы и любовавшимися своим отражением.

У Анаид замерло сердце. Что-то подсказывало ей, что одна из этих женщин — Селена.

Но которая? Нигде не было видно ярких сполохов ее рыжих волос. Тусклый мир поглощал цвета, не позволяя их различить.

— Вы видели Селену?

Ксаны морщились при звуках этого имени и явно не стремились помочь Анаид. Они махали руками в неопределенном направлении, продолжая любоваться собой.

Анаид шла и шла по берегу, пока, обогнув очередной мыс, не увидела, наконец, возле белой ивы Селену.

Селена стояла на коленях у самой воды. С отсутствующим видом она расчесывала волосы и напевала древний напев, знакомый Анаид с детства.

Темные волосы! Но это была она — Селена!

— Мама!!! — воскликнула Анаид, готовая броситься ей на шею.

Однако Селена не распахнула дочери объятий. Напротив — словно защищаясь, она обхватила плечи руками и отшатнулась.

— Мама, пожалуйста! Это же я — Анаид! — умоляюще воскликнула девушка.

Селена не узнавала дочь. У нее были глаза человека, долго блуждавшего в чужих мирах и забывшего дорогу назад. Ее взгляд был прикован к глубинам озера.

— Я его уронила, — пробормотала она. — Уронила, и мне его не достать. Кто мне теперь поможет? Помогите! Кто-нибудь!

Проследив за взглядом матери, Анаид различила на дне наполовину ушедший в ил продолговатый золотистый предмет.

Озеро было глубоким, а вода его настолько холодной, что живым из нее еще никто не выходил. Все угодившее на дно оставалось там навечно.

— Я пришла за тобой, — прошептала Анаид, взяв Селену за руку. — Пошли! Нам надо спешить!

— Оставь меня! Я никуда не пойду без моего жезла! — вырвав руку, воскликнула Селена и снова уставилась в воду, повернувшись к Анаид спиной.

Ксаны захихикали.

— Селене нужен жезл, чтобы стать самой красивой!

— И самой сильной!

— И покончить с родом Цинулис!

— Замолчите! — крикнула разгневанная Селена.

Анаид вздрогнула. Голос матери изменился. Где его прежняя нежность?! Он стал злым, и в нем звенел металл.

— Мама! — с дрожью в голосе пробормотала Анаид.

Ей стало страшно, но она решила не сдаваться.

— Что тебе надо?

— Я люблю тебя, мама!

Селена смерила Анаид хищным взглядом.

— Если ты меня действительно любишь, — прошипела она, — достань мой жезл!

Покосившись на сиреневые воды озера, Анаид стала раздеваться. Через минуту она уже стояла у кромки воды.

— Не делай этого, глупая девочка, ты погибнешь!

— Не доставай жезл! Он нужен ей, чтобы покончить с тобой!

— Замолчите! — крикнула на этот раз Анаид и повернулась к Селене: — Ты пойдешь со мной, если я достану тебе жезл?

У Селены был вид безумной. Посмотрев на Анаид невидящим взором, она кивнула.

Забравшись на высокий камень, Анаид набрала в грудь побольше воздуха и нырнула. Ледяные воды озера сомкнулись над ней.

По поверхности побежали круги — и Селена больше не видела пленившего ее волю золотого жезла. Протянув руки к воде, она воскликнула:

— Вернись! Анаид, вернись!

В глазах у Селены мелькнула искорка страха, постепенно овладевавшего всем ее существом.

— Озеро поглотило Анаид! — смеялись равнодушные ксаны.

— Озеро ее не отпустит.

— Озеро никого не отпускает.

— Анаид засосет ил, а ее волосы станут водорослями.

— Холод убьет ее.

Постепенно к Селене возвращался рассудок. Она не знала, сколько времени прошло с момента, как Анаид нырнула, но ее все еще не было. Дрожащими руками мать сгребла одежду Анаид и прижала ее к лицу. Обнюхав ком, как настоящая волчица, Селена издала душераздирающий вой.

Внезапно на поверхности воды появились пузыри. Потом из озера высунулась огромная форель с разумными глазами и жезлом в пасти.

Осторожно протянув руку, Селена взяла жезл. Форель выпрыгнула из воды, упала на берег и забилась. Она задыхалась. Селена понимала, что это — Анаид, но не знала, как ей помочь.

— Девочка моя! Маленькая моя девочка! Анаид, любимая! Возвращайся, я возьму тебя на руки, спою песенку, ты уснешь…

Подхватив форель, Селена начала баюкать ее и петь. Рыба перестала мучительно выгибаться, ее плавники превратились в стройные руки и ноги — и вот на песке уже лежала девушка. Местами ее посиневшую кожу еще покрывали блестки чешуи.

— Анаид!

— Это я. Я… — прошептала выбившаяся из сил девушка.

Селена сжала Анаид в объятьях. К ней постепенно возвращались смутные воспоминания о прежней жизни.

— Анаид, доченька!

— Да, мама, — пробормотала продрогшая Анаид и прижалась к материнской груди.

Объятья ребенка растопили лед безумия, сковавший сердце Селены.

— Что ты здесь делаешь, Анаид? Как ты сюда попала?

Анаид взглянула на часы. Времени оставалось мало.

— Я примчалась на последнем луче солнца. Мы вернемся на первом. Бежим!

Селена молча смотрела на жезл, брошенный на прибрежную гальку. Подняв его, она вытерла жезл рукавом и взмахнула им.

— Пророчество!

Анаид смотрела непонимающе.

— Пророчество сбывается! — вновь прошептала Селена.

Нащупав мешочек на шее дочери, Селена достала из него атам из лунного камня и пробормотала:

— «Она промчится верхом на солнечном луче с лунным клинком».

Анаид начала догадываться, что мать имеет в виду, но не смела даже думать об этом. Селена же открыла висевший на шее Анаид медальон и улыбнулась ее детской фотографии.