– Не знаю… наверное, три моих роста. Неважно, просто продолжай спускать веревку. Рука Элспит выглядит так странно, да и дышит она, будто всасывает что-то через соломинку.

– Черт! – пробормотал Зевьер.

Он попытался опустить жгут еще на полфута и услышал звук рвущейся ткани.

– Мэгги, подними глаза. Ты видишь то место, где жгут выходит из дыры?

– Нет, там слишком темно.

Подозрительный звук послышался опять, полоснув Зевьера по сердцу. Жгут еще немного опустился, затем остановился. Парень чувствовал, как Мэгги качается на другом его конце, и стиснул ткань изо всех сил.

– Не двигайся! – приказал он. – Должно быть, простыня зацепилась за что-то, торчащее из балки.

– Можно подумать, у меня есть выбор, – буркнула девочка. – Фу, гадость, на потолке полно бурых пятен, и здесь воняет.

– Не беспокойся об этом, – сказал Зевьер и, отвязав жгут от своей талии, придавил его креслом, надеясь, что оно достаточно тяжелое, чтобы удержать девочку.

Он отлично знал, что за бурые пятна покрывают потолок и откуда взялась вонь, на которую пожаловалась Мэгги. Из разлагающихся трупов выделялась жидкость, и гипсокартон впитал ее, как губка.

Зевьер подполз к дыре, лег ничком, опустил в нее одну руку, держась второй за жгут, и попытался отцепить простыню.

Все объяснялось просто. Когда-то много лет назад плотник, работавший спустя рукава, оставил один из гвоздей торчать из деревянной балки. Ткань простыни натянулась, из-за этого гвоздь проткнул ее, и теперь она постепенно рвалась.

– Ничего себе! – воскликнула Мэгги.

– Ничего страшного. Я отцеплю простыню, только…

– Нет. Я не об этом. Посмотри на стены.

Зевьер оглядел комнату внизу. Хотя его обзор и был ограничен, а света было мало, он мог разглядеть, что стены имеют какой-то сюрреалистический вид.

– Что это? Обои?

– Фотографии, – ответила девочка, и ее голос дрогнул. – Их тут столько, что они смотрятся как обои. Как жуткие, мерзкие обои.

Снизу послышался кашель, затем хрипение.

– Я сейчас дотянусь и отцеплю простыню. Не пугайся, если она немного соскользнет вниз.

– Это извращение, – продолжила Мэгги. – Некоторые фотки тут совсем старые, и, кажется, на некоторых из них этот урод что-то нацарапал. И перечеркнул лица. Они наклеены слоями – новые слои на старых.

– Нам нельзя обращать на них внимание, Мэгги. Ты нужна Элспит. Нам надо собраться.

– Но ими обклеена вся стена. И кажется… я вижу свои фотки. Их много. Наверное, сотни. Как долго он следил за нами?

У Зевьера похолодела кровь. Его пальцы превратились в сосиски, ноги, которых он не чувствовал уже несколько лет, вдруг заболели, его охватила тошнота. Он попытался выкинуть из головы слова Мэгги, пытаясь отцепить простыню.

– Они разделены на сектора. Я вижу только одну стену, но тут есть и фотки других девочек.

– Мэгги, перестань. Веди себя смирно. Эта веревка не удержит твой вес, если ты будешь ерзать.

– Нет, мне надо увидеть другие стены, – не унималась девочка.

– Ты упадешь! – закричал Зевьер.

– Я вижу ту женщину, которая была убита в своей кровати. О боже! Черт, черт, черт! Он убил и ее.

Дверь отворилась.

– Ты права, я ее убил, – сказал Фергюс. – Не нарочно. Анджела не заслуживала смерти. – Он вошел в комнату и остановился рядом с Элспит. – А эта сука заслуживает. Она виновата передо мной, ведь она обманула меня, потому что трахалась за моей спиной.

– Она тебе не жена! – завопила Мэгги, раскачиваясь на рвущейся простыне. – Элспит ненавидит тебя.

– Мэгги, замолчи, – приказал Зевьер.

– Нет, продолжай, – усмехнулся Фергюс. – Нам предстоит очень откровенный разговор. Почему бы тебе не спуститься?

Глава 31

– Ника Боулзера взяли под стражу, но основания для его ареста сомнительны, – сказал Барда. – Вряд ли ему предъявят какое-то обвинение.

– Жаль, – отозвалась Конни. – Мир стал бы куда лучше, если бы в нем было запрещено быть конченым говнюком.

– Тогда возникла бы другая проблема – где взять судью, имеющего моральное право судить такого говнюка, не впадая в лицемерие?

– Боулзер как-то объяснил, почему он вдруг решил подвергнуть жизнь Элспит еще большей опасности? – спросила Конни.

– По-видимому, подружка нашего прохвоста наконец поумнела и бросила его, вот он и рассудил, что теперь ему нечего терять, – усмехнулся инспектор. – Пятнадцать минут славы и бабки, которые ему светят за продажу истории о его любовных похождениях, оказались слишком большим соблазном. Подонок заявляет, что ему не приходило в голову, что это причинит Элспит вред, он только опасался навлечь на себя месть ее мужа, но решил, что, поскольку видео посмотрело столько людей, тот не посмеет его тронуть.

– Сделайте мне одолжение, подкиньте в его квартиру большую кучу тяжелых наркотиков, а затем добудьте ордер на ее обыск, – попросила Конни.

– Боюсь, сегодня я оставил весь свой запас кокаина дома. – Барда мягко улыбнулся. – Прошел уже час с тех пор, как наш похититель оборвал разговор. Как вы думаете, Элспит Данвуди еще жива?

– Я беспокоюсь не только об Элспит, – ответила Конни. Говоря, она писала на доске, затем отступила назад, чтобы окинуть взглядом свои записи и стену номера, которую теперь покрывали фотографии и карты. – Из этого звонка ясно, что этот преступник постарался выстроить для себя целый мир. Его бредовые идеи не ограничиваются возведением строительных лесов, нет, руки у него дошли и до внутренней отделки. Коль скоро одна секция его воздушного шара лопнула, скорее всего, лопнут и остальные.

– Мэгги и Зевьер?

– Они могут стать сопутствующими потерями. Преступник может посчитать, что порочен весь выстроенный им мир, и решить начать с чистого листа. Если они попытаются вмешаться, он может ранить их из-за злости на Элспит. Но теперь мы с ним хотя бы поговорили, и каждое его слово содержит в себе дополнительную информацию о том, что представляет собой его мозг.

– Чего он хочет? – спросил Барда.

– Он похитил женщину, которую, как мы теперь знаем, он идеализировал и которую в своих фантазиях видел своей женой. В этом и состоял его первоначальный мотив. Она больше не сможет поддерживать эту иллюзию, так как же это разрешится?

– Он либо будет игнорировать тот факт, что она оказалась не такой, какой он ее себе представлял, и продолжит, несмотря ни на что, либо избавится от нее и переключится на кого-то другого, – ответил Барда.

Конни посмотрела на коллаж из фотографий Элспит:

– Этот малый испытывает к Элспит страстные чувства. Его чувства – это не иллюзия, они настоящие в том смысле, что они вызывают соответствующие химические реакции в его мозгу. Он следил за ней, изучал ее и увидел те аспекты ее личности, которые идеально соответствуют тому, чего он хочет. Она подходит ему по всем