– Суперинтенданту пришлось показать ваш профиль другим специалистам. Одним из них был психиатр, который регулярно работает с полицией. Он провел какие-то изыскания и пришел к выводу, что синдром Котара – это не более чем фикция, поскольку он не фигурирует в перечне международной классификации болезней, который составляет Всемирная организация здравоохранения.

– Это вовсе не значит, что сведений о нем нет в других источниках.

– Он также не упомянут в «Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам», являющемся справочно-информационным ресурсом, которым пользуются многие фармацевтические компании и законодательные органы. Есть мнение, что если суд не примет во внимание сведения о таком расстройстве, то основывать на нем профиль – это пустая трата времени и ресурсов, которые и так очень ограничены.

– Значит, они считают, что все это фантазии взбалмошной американки?

– Никто не ставит под сомнение ни ваш опыт, ни вашу квалификацию, Конни, но мы пытаемся представить им расстройство, которое также именуют синдромом живого трупа. Дело тут в научных аспектах, а не в вас.

– Не пудрите мне мозги, разумеется, дело во мне. Меня пригласили со стороны, и я сторонница психологического профайлинга, в то время как половина ваших так и застряли в семидесятых. Они что, предпочитают не иметь вообще никаких ориентиров?

– Это все же не совсем тупик. Полиция пытается выйти на след убийцы, используя традиционные средства. Они сняли фильм-реконструкцию нападения на Зевьера, который покажут, как только он будет смонтирован, они вкалывают круглыми сутками и привлекли к работе всех свободных сотрудников полиции Шотландии из других районов. А пока нас попросили предложить теорию о синдроме Котара Отделу особо важных расследований и властям.

– К тому времени мы потеряем ценные часы, меж тем как все здешние медики могли бы уже проверять свои записи и составлять списки тех пациентов, у которых наблюдались схожие симптомы. Просто класс!

– Суперинтендант считает, что если попросить медиков сообщить нам обо всех мужчинах от двадцати пяти до пятидесяти лет, у которых наблюдались ипохондрия и потеря веса, то мы получим такой объем информации, который не сможем обработать.

– У нас есть не только эти симптомы, но и его примерный фоторобот, рост, вес, известно, что он белый и говорит с шотландским акцентом. У нас есть даже информация о его машине. Синдром Котара имеет очень специфические черты. Любой приличный практикующий врач заметил бы уникальность таких проявлений.

– Может, это было бы и так, если бы этим занималась не перегруженная государственная служба здравоохранения. На самом же деле наш преступник, возможно, редко бывал у одного и того же врача, психиатра или медсестры больше одного раза, и он вполне мог всякий раз описывать им разные симптомы, – вздохнул Барда. – Конни, я на вашей стороне, но этих людей нужно убедить, и не без оснований. Мы просим их сложить все их яйца в одну корзину. Это не просто стандартный профиль, а диагноз, основанный на инстинкте специалиста, который даже не встречался со своим пациентом. Бессмысленно просто топать ногой и говорить мне, что они все идиоты. Они надеялись получить сведения о его профессии, адресе, принадлежности к конкретной социальной группе и возможных хобби. А вместо этого они получили нечто, будто взятое из фильма.

– Твою ж мать, – пробормотала Конни, глядя в потолок. – Ладно. Если их надо убеждать, то мне придется это сделать. Но нам понадобится помощь. Сколько времени у нас есть?

– Два часа, – ответил Барда.

– Тогда давайте используем их. Нам нужны ваша машина, мой ноутбук и кое-какая информация по одному государственному служащему. Вы можете ее добыть?

– А что, у меня есть выбор? – усмехнулся инспектор.

– Нет, – отрезала Конни. – Пошли.

* * *

Было уже темно к тому времени, когда они позвонили в дверь дома, построенного в начале двадцатого века. Конни позвонила трижды, прежде чем в внутри проявились какие-то признаки жизни. Понадобилось несколько телефонных звонков, а также визит в городскую мертвецкую и долгий просительный разговор с дежурной помощницей Айлши Лэмберт, прежде чем им удалось получить ее домашний адрес. При этом им пришлось прибегнуть к весьма и весьма креативному определению экстренного случая.

– Если доктор Лэмберт нам не поможет, есть реальная возможность гибели людей, – сказала Конни.

– Что ж, тогда главный судебно-медицинский эксперт может пригодиться, но до тех пор нет. Вы меня не убедили.

После этого вмешался Барда:

– Доктору Лэмберт захотелось бы нам помочь. Она знакома с этим делом, так что она кровно заинтересована в том, чтобы убийца был привлечен к ответственности. Если бы это могло подождать до утра, уверяю вас, нас бы тут не было.

Он говорил тихо, проникновенно, всем своим видом выказывая тревогу. Барда на высоте, подумала Конни.

– Она дежурила двадцать четыре часа. Доктору Лэмберт надо поспать. Было бы неправильно ее беспокоить… – Помощница судмедэксперта замолкла.

– Я бы не стал просить у вас ее адрес, если бы это не было вопросом жизни и смерти. К тому же, насколько я знаю доктора Лэмберт, если она решит, что я зря трачу ее время, она очень быстро пошлет меня куда подальше.

Барда улыбнулся так, как он умел, и помощница судмедэксперта слегка покраснела. И Конни увидела, как при виде такой реакции инспектор словно стал выше ростом.

– Хорошо, я дам вам ее адрес, но прошу вас, ведите себя уважительно. Ведь доктор Лэмберт уже немолода. Только ради бога, не говорите ей, что я так сказала.

– Не скажу, – заверил женщину Барда, взяв у нее листок бумаги. – И спасибо. Доктору Лэмберт повезло, что у нее есть такая помощница, как вы.

* * *

Дверь распахнулась сразу, без заминки. Доктор Лэмберт ожидала их.

– Раз уж вы здесь, – сказала она, – то, на мой взгляд, кухня – это самое лучшее место для ведения дел поздно ночью. Полагаю, никто из вас не пострадал?

– Э-э… нет, – ответила Конни.

– Мне надо было задать вам этот вопрос. Это уже случалось. Обычно людям есть что скрывать. Присаживайтесь, и я поставлю чайник.

Конни огляделась. Дом был великолепен и сдержанно элегантен. Тут все говорило об унаследованном богатстве. Этот дом напоминал Конни дом ее бабушки – безупречный вкус, немногочисленные, но прекрасные произведения искусства, богатые ковры, кремовые обои. Айлша Лэмберт отлично вписалась бы в бостонскую элиту.

– Простите, что мы побеспокоили вас, – начал Барда.

– Вздор, я вообще мало сплю. Когда ты стара, тебе совсем не хочется часами лежать в молчании и темноте. Итак, что вам нужно? Вы же явились сюда не затем, чтобы попить чаю с печеньем.

– Нам нужно ваше подтверждение, – ответила Конни. – Вам