— А ночью открывается потрясающий вид, — Эбби последовала за сестрой к ее небольшому уличному вольеру, который Ксавье соорудил на лужайке. Малышам нравилось находиться на улице, когда стояла хорошая погода.

Туман рассеялся, и солнечный свет искрился на волнах. Аромат темно-красных роз смешивался с запахом морской соли, пропитавшей воздух, и заряжал Эбби энергией. А может, причина была в том, что Ксавье разбудил ее рано утром сладкими поцелуями и медленным сексом.

Он поведал ей, что «грубый секс» — что более жесткий секс предназначен для другого времени и места, а утро принадлежит любви. Конечно, он не собирался позволять ей сладко досыпать. Секс, возможно, и был неторопливым, но нисколько не потерял своей интенсивности. Закутаться обратно в одеяло после этого, конечно же, не получилось. При воспоминании о его крепкой хватке, когда он пристегивал ее наручниками к изголовью кровати, по ней пробежала дрожь. Теперь она знала, почему он заставлял ее надевать наручники в постели.

Когда она потребовала, чтобы ее оставили в покое, он приподнял ее подбородок, глядя прямо в глаза, и с легкостью толкнулся внутрь. Улыбаясь, Ксавье пробормотал, что если однажды обнаружит, что она не возбуждена, то даст ей поспать. Поскольку от одного звука его голоса она становилась влажной, у нее возникло ощущение, что утро без секса осталось в прошлом.

— Удивительное место. Я и не думала, что профессора зарабатывают такие деньги, — сказала мама.

Эбби вздрогнула. Сегодня — или совсем скоро — ей нужно будет рассказать матери, что они с Натаном расстались. И что этот дом принадлежит Ксавье.

Слава богу, сегодня его не было дома.

Мама устроилась на краю террасы и подняла из вольера счастливого щенка. Пока он извивался и облизывался, выражая восторг, она засмеялась и посмотрела на Эбби.

— Вы с Натаном, должно быть, очень хорошо ладите, если он позволяет держать у себя твоих щенков. Или вы вместе живете здесь?

— Ах…

— Она живет здесь, но не с Натаном.

Эбби обернулась.

В дверях стоял Ксавье. Он снял пальто и ослабил галстук, выглядя совершенно по-домашнему.

— Вы, должно быть, мама Эбби, — он наклонился пожать ей руку. — Ксавье Ледюк.

Даже ее мать не была застрахована от его поразительной улыбки, и она улыбнулась в ответ.

— Кэролин.

— «Ледюк Индастриз»? — спросила Грейс. Когда Ксавье кивнул, она широко улыбнулась. — Я инвестировала в вашу компанию на занятиях по экономике. Вы сделали мне кучу фальшивых денег.

Ксавье рассмеялся.

— Мне приятно это слышать.

Ее мать бросила на Эбби взгляд, который говорил о том, что ей придется многое объяснить.

Она должна была перевезти щенков к маме. Ее родители и Грейс, к счастью, были в отпуске с четвертого июля. Как она должна объяснить, что произошло? Не говоря уже о том, как она оказалась с Ксавье?

Эбби взглянула на него и поняла, что он наблюдает за ней, и его глаза слегка сузились. Она натянула свой профессорский плащ уверенности и сказала ему:

— Грейс уговорила моих родителей разрешить ей завести щенка. После изучения кокапу она решила, что ей нужен именно такой щенок.

Его улыбка была ласковой.

— Похоже, интеллект передается по наследству.

— Ну, только та половина, которая досталась от мамы, — сказала Грейс. — И хорошие манеры тоже, если уж на то пошло.

— Грейс! — одернула ее мать.

Нахмурившись, Грейс развернулась и ушла.

Но Эбби успела заметить слезы. Она жестом велела матери оставаться на месте и последовала за ней.

Держа на руках щенка, Грейс стояла спиной к террасе и смотрела на залив.

Эбби осторожно обняла ее.

— Как дела, милая?

— Джанаэ. Она такая сука.

Это было плохим знаком. Грейс никогда не ругалась.

— Что она сделала?

— Я встречаюсь с Мэтью, — Грейс покраснела. — Ты познакомилась с ним в прошлом году, когда приходила на баскетбольный матч. Он принес тебе содовую, помнишь?

Высокий и долговязый, с накладными усами, он был одновременно умным и обходительным.

— Я помню.

— Ну, я пригласила его к нам, когда мы вчера вернулись. Мы собирались посмотреть новый фильм «Люди в черном». Только вот пришла Джанаэ, — на веснушчатом лице Грейс появилось презрительное обиженное выражение. — Она… она заигрывала с Мэтью.

Эбби уставилась на нее, осмысливая ее слова, и в ней зародилось отвратительное чувство.

— Она на тринадцать лет старше вас двоих.

— Да, но, похоже, это не имеет значения, — Грейс погладила щенка по макушке. — Мэтью был вроде бы в шоке. Все ее внимание было приковано к нему, она трогала его и все такое, — Грейс подмигнула в одной из кокетливых манер Джанаэ и передразнила голос Джанаэ: — Это баскетбол подарил тебе такие плечи?

Эбби закрыла глаза. Она слишком хорошо помнила, насколько эффективными были приемы ее сводной сестры. Немногочисленные ухажеры Эбби быстро сдавались под ее напором.

— Где были мама и папа?

— Снаружи на палубе, — Грейс вздохнула. — Я думала рассказать им, но мама ведь ничего не сделает. А папа считает Джанаэ своей милой маленькой девочкой, и она бы все выставила так, будто я просто приревновала.

— Я даже не знаю, что тебе сказать. — Метод Эбби прятать голову в песок никогда ничего не решал. И все же мысль о том, чтобы противостоять Джанаэ — или кому бы то ни было — заставляла ее внутренности сжиматься в твердый комок.

— Все в порядке, — Грейс поджала губы. — Я знаю, мама говорит нам не раскачивать лодку и всегда быть вежливыми. Но я не думаю, что это выход.

Не для младшей сестры Эбби. Мама, может, и воспитывала ее в вежливости, но Грейс была дочерью генерального директора, который никогда не отступал от борьбы.

— Боюсь, тебе придется самой искать решение.

— Полагаю, я могу вежливо предупредить парня, что Джанаэ переспала с таким количеством мужчин, что у нее, вероятно, есть все болезни, занесенные в медицинский справочник.

Эбби прыснула от смеха и обняла ее.

Ксавье извинился, прежде чем отлучиться, чтобы переодеться в джинсы и повседневную рубашку. Несколько минут он наблюдал за Эбби и ее сестрой из окна наверху. Они унаследовали от матери большие глаза, изящные брови, прямой нос и пухлую нижнюю губу. Рыжевато-светлые волосы и веснушчатая кожа Грейс достались ей от матери, а длинные ноги, вероятно, от отца. Очень красивая девочка. Беспокойная.

Но что бы ни случилось, Эбби поможет ей почувствовать себя лучше. Его саба обладала успокаивающим характером. Но нерешительным. Он нахмурился. Она не рассказала матери ни о разрыве с Натаном, ни о переезде к нему. Это вызывало раздражение.

Они поговорят о ее молчании сегодня вечером. Тем временем он намеревался поближе познакомиться с ее семьей.

Когда