— Я очень люблю тебя… — прошептала распластанному на подушках Теридану.

Мой синеглазый кошмар не сразу, но расслабился. А потом притянул ближе, уткнулся носом в макушку и сказал:

— А я тебя. Безумно. Бесконечно люблю тебя, мелкая…

Я не могла не улыбнуться. Ужас! Когда же он забудет это прозвище?

Посвящать меня в подробности своих планов мужчины из рода Донтор отказались наотрез. Причём я точно знала: массовый деспотизм — результат влияния Терри. Просто этот бессовестный принц пребывал в уверенности, что разбирательство с верилийцами относится к одному из тех вопросов, которые должны решаться исключительно мужчинами. И папу с братом этой уверенностью заразил!

Я очень хотела возмутиться и устроить младшему высочеству скандал, а потом подумала — а почему бы нет? В конце концов, какая мне разница? Я доверяю Терри больше, чем кому бы то ни было, и точно знаю — он справится. А любопытство и желание проконтролировать… ну мелочи это, если судить здраво.

Впрочем, у меня была ещё одна причина не заморачиваться — мне было некогда. Просто некогда, и всё тут. Ведь венценосное семейство ограничиться простыми переговорами не пожелало, их величество Вонгард распорядился дать бал!

Причины этого решения были банальны и в то же время забавны: таким образом король надеялся избежать скандала. Мол, при большом скоплении народа Ридкард и отец не осмелятся спорить слишком громко. И одновременно бал был поводом — мужчины из рода Донтор не собирались предупреждать оппонентов о предстоящих переговорах, потому что такой подход всё усложнял. Рида, моего отца и весь цвет верилийской аристократии приглашали во дворец просто… просто потанцевать.

Что думали по поводу задумки королевского семейства слуги, распорядители и церемониймейстер? Читать мысли я, конечно, не умею, но знаю: примерно то же, что думал Теридан о дворцовой страже, когда лежал в засаде, поджидая Ситара. Просто неделя на подготовку столь масштабного мероприятия — это ужасно мало.

Что думала по поводу бала я? Ну в моменты, когда нас с Вентой не трогали те самые слуги, распорядители и церемониймейстер, я размышляла о том, что королева-мать прикопает нас всех в первом же сугробе.

Нет-нет! Давать балы в отсутствие первой леди этикетом не запрещено, но королева-мать будет недовольна. Тот факт, что решение о свадьбе одного из внуков принято без её участия, вдовствующую королеву тоже не обрадует, но… что сделано, то сделано.

Зато мне совершенно не приходилось беспокоиться о платье — за последние три недели Эросит нашил столько нарядов, что пришлось ещё одну комнату под гардеробную приспосабливать. Самый модный стилист Верилии клятвенно уверял, что всё ради меня, но я-то знала: красноволосый мастер, кроме прочего, мстит! Не мне, разумеется, а их величеству Вонгарду.

Впервые увидав счета из мастерской Эросита, владыка Дурбора поперхнулся вздохом и попросил подать креплёного вина. Во второй раз реагировал уже спокойнее — просто вино принесли до того, как их величество на сумму взглянул… А когда третья кипа бумаг пришла, не выдержал и велел впредь оплачивать счета с этим вензелем из личной казны младшего принца. Терри, кстати, не возражал, но смеялся долго и громко.

Он вообще стал улыбаться чаще, причём улыбки были сплошь предвкушающими и посвящены исключительно мне. Я же, глядя на их высочество, краснела, да так сильно, что моя компаньонка не выдержала и вручила коробочку со стойкими, усиленными магией белилами.

А не краснеть было невозможно — слишком сильны воспоминания о его прикосновениях, жарких поцелуях, сладком шепоте. А уж если добавить к этому предвкушение предстоящей ночи… О Всевышний, как же приятно засыпать в объятиях любимого мужчины! Это лучше любой магии. Лучше всего на свете…

Впрочем, коробочка стойких белил стала не единственным «подарком». Белила — вообще мелочь в сравнении с тем фокусом, который провернул другой член королевской семьи, наследный принц Кристон.

Дело в том, что благовидного повода для бала у нас не имелось — увы и ах, но второй месяц зимы был беден в плане торжественных дат и исторических событий. Повод для торжества пришлось выдумать. Понятия не имею, почему это дело поручили наследнику, а не нам с Вентой, но тем не менее…

Тем не менее Крист придумал! Придумал такое, что я сперва не поверила, потом зашлась истерическим смехом. Равно как и моя компаньонка.

— А что вам не нравится? — вмиг насупился наследник.

— Всё нравится, — ответила я, окончательно убеждённая в том, что наглость — это у них семейное. Наравне с аферизмом!

— Нет, вы всё-таки объясните, — продолжил настаивать Крист. Кажется, не на шутку нашей реакцией обиженный.

— Да всё нравится! — поддержала Вента. — Разве что…

— Что? — складывая руки на груди, вопросил наследник.

Старушка попыталась сделать умное лицо, и ей это даже удалось.

— Крист, твой брат увёл у короля Верилии невесту. Сообщать об этом во время бала, посвящённого Дню всех влюблённых, несколько жестоко.

Будущий король Дурбора фыркнул и скривился. А потом признался:

— Вообще-то я не о Ридкарде из рода Неран в этот момент думал, а о Терри и Эмелис. Но если уж на то пошло, Ридкард эту оплеуху заслужил. И в любом случае переиграть уже невозможно — настоятельница главного храма Богини уже вписала легенду в летопись.

Я от такого заявления искренне опешила…

— Настоятельница сделала что?!

— Вписала легенду в летопись, — повторил Крист терпеливо.

— Но это же… это же фальсификация истории!

Наследник закатил глаза и, пробормотав нечто из серии «Ох уж эти капризные женщины!», поспешил удалиться. А мы с госпожой Вентой взялись изучать ту самую легенду — листок с дубликатом Крист милостиво оставил.

Оказалось, в стародавние времена, ещё до того, как на престол взошел первый представитель рода Донтор, в Дурборе случилось вопиющее событие: тогдашний монарх-самодур, разочаровавшись в очередной любовнице, запретил храмовникам освещать браки. Да, вот так взял и запретил! А храмовники послушались, потому что король грозил не только виселицей, но и страшными пытками.

И только одна служительница Богини, преподобная Валентайна, осмелилась приказ нарушить — ну не могла она смотреть на страдания влюблённых. Не могла и не хотела! Валентайна тайно проводила влюблённых в храм, расположенный на окраине тогдашней столицы, и совершила обряд.

Но, как это часто бывает, в один ненастный день на стол монарха лёг донос. Служительницу немедленно арестовали и бросили в подземелье. Обозлённый король пожелал лично присутствовать при пытках, но едва увидел распятую на дыбе храмовницу, влюбился без памяти.

Он приказал освободить женщину, но поздно — механизм был уже запущен, и… он оказался неисправен. Валентайна скончалась в муках на глазах короля-самодура, и сердце мужчины не выдержало такого испытания. Влюблённый король умер через несколько часов, тоже в муках, в страшных. Умер, так и не познав истинную сладость любви.