— Я не знаю, что бы сделала, понятия не имею! Я была зла, но эти люди мало меня занимали: меня интересовал только мой брат. Мы всегда были вместе, против целого мира. Мы поддерживали друг друга, и он… он нуждался во мне, понимаешь ты, маньяк недоделанный?! Мы оба пережили такое, что тебе и не снилось, и никто и ничто не может нас разделить. Столько лет я думала, что он умер — да за одно это можно было придушить Бессоновых… Но все равно я — не ты, слышишь? У меня была цель — найти брата. Это ты хотел денег и теплых краев, и я согласилась, ведь каждый должен что-то получить, верно? Менас — свои компьютеры и возможность не высовывать носа на улицу, ты — бабки, а я… Я — Стаса, вот и все!

— А он, между п-прочим, п-променял тебя на эту девку! — Коломиец пнул носком тяжелого ботинка подошву туфельки Вари, и девушка болезненно скривилась: тонкая кожа отнюдь не смягчила удара. — И еще ту, д-другую, д-дылду, не забыла? Я хотел ее п-прихватить, но не сумел, так как она все время была с кем-то еще. Зато эта досталась мне легко! Надо избавляться от нее, ведь она видела нас и все знает… А еще она крутит любовь с твоим б-братцем — как тебе это п-понравится? Ты же хотела, чтобы он п-поехал с нами?

Взгляд Елены переместился на Варвару. Стас увидел, как глаза девушки расширились от страха.

— Я… я помню собаку… — едва ворочая языком, пробормотал он, подаваясь вперед. При этом пластиковые наручники впились в его запястья так сильно, что ему показалось, будто кожа рвется. — Собаку на цепи!

Самая мелкая деталь может оказаться важной — так сказал Фисуненко. Он имел в виду совершенно другое, но именно сейчас Стас осознал правоту друга Марго! Он просто обязан был «вспомнить» что-то такое, что она и Евгений не обсуждали по телефону. Самые важные вещи — убийства людей, поджоги, подробности детства брата и сестры — могли стать известны из этих разговоров, необходимо было озвучить нечто такое, что обманет Елену хотя бы на время. И история с собакой, упомянутая Марго во время рассказа об их с сестрой детстве, показалась Стасу единственной возможностью. Он и сам не понимал, почему запомнил собаку — возможно, потому, что любил животных. Они нравились ему, так как ничего не требовали, и еще — перед ними не было необходимости притворяться и корчить из себя то, чем не являешься. Животные принимали его таким, какой он есть. В отличие от людей. А еще, возможно, Стас отметил ситуацию с собакой, так как в ней Елена продемонстрировала — пожалуй, единственный раз, — что в ней есть что-то хорошее. Он столько слышал о том, что его сестра убийца, что у нее нет ни жалости, ни сострадания, что этот факт хотя бы чуть-чуть, но делал ее более человечной. Кроме того, она сказала, что не получала удовольствие от гибели людей — это может помочь. Если удастся убедить Елену, что он, Стас, готов следовать ее плану, может быть, они с Коломийцем отпустят Варю? А там, если повезет, Марго и ее приятель из следственного комитета нападут на его след…

— Ты… ты ее отпустила, чтобы она… чтобы не сгорела вместе с домом… — добавил он, пытаясь отвлечь сестру от пленницы.

— Верно, верно! — Глаза Елены радостно сверкнули, и она опустилась на корточки рядом с ним. — Честно говоря, мне было все равно, но ты любил этого блохастого пса, и я не хотела тебя огорчать.

— Да б-брось, ничего он не п-помнит — так, «лепит» всякую чушь, чтобы тебя отвлечь! — зло буркнул Коломиец. — Лучше сюда п-погляди — целая сумка б-бабла, в жизни столько не видел!

Он подошел к лежащей у противоположной стены спортивной сумке, набитой настоящими купюрами и подделками, которые удалось добыть Гаврилову. Стас плохо разбирался в людях — вернее, они мало его интересовали, — однако и он не мог не почувствовать, что, похоже, между его сестрой и Коломийцем не все ладно. Странно, ведь до этого самого момента они действовали как одна команда, так что же могло произойти? И еще: Стасу показалось, что Коломиец как будто бы боялся, что Елена не придет — как такое может быть? Он пытался соблазнить ее деньгами, но она почти не обращала на них внимания, поглощенная тем, что ее брат, к которому она так долго и тщетно пыталась приблизиться, рядом. Как бы это использовать?

Стас болезненно поморщился.

— Что такое? — встревожилась Елена.

— Руки болят, — пробормотал он. — Наручники…

— Ой, да б-брось! — простонал Коломиец. — Он же на жалость давит, не видишь?

— Ты дурак, что ли? — зло бросила девушка через плечо и потянулась к Стасу. — Руки — его рабочий инструмент, а ты хочешь, чтобы он их лишился?!

— Ты ведь п-понимаешь, что, если мы заберем его с собой, л-лабать он сможет в лучшем случае в каком-нибудь кабаке, да?

— Тебе какая разница? За каким лешим ты вообще его сюда приволок?

— Тебя хотел увидеть. Ты ведь не п-появилась бы, если б не он!

О-о, да тут все непросто! Мужик определенно влюблен в Елену! Это казалось невероятным: два таких человека вместе… Можно ли это использовать? Стас понимал, что выпутываться ему с Варей придется самостоятельно: даже если люди Фисуненко их обнаружат, будет уже поздно. Счастье, что его собственная жизнь пока вне опасности, но вот Варвара сильно рискует: она преступникам не нужна и требовалась Коломийцу лишь для того, чтобы затащить Стаса сюда и поймать на него Елену, как рыбу на мотыля. Ну, сестра на его стороне, значит, можно на этом сыграть. Правда, актер из Стаса, как из козы барабанщик, но, если он хочет выжить и спасти ни в чем не повинную девушку, придется сделать над собой усилие.

— Что ты планируешь делать? — спросила между тем Елена подельщика. — Куда направиться?

— Для начала, куда-нибудь на наши юга, — ответил Коломиец. — П-пять «лямов» — неплохой куш, но его недостаточно для того, чтобы устроиться за границей. Значит, п-придется еще немного бабла п-пощипать — опыт, слава богу, есть! А п-потом — куда душа запросит… В Эмираты, к п-примеру?

— Куда?! Ну уж нет, никаких «замотышей», даже не думай! В Европу поедем. В Швейцарию, Люксембург…

— Как скажешь, к-красавица, — легко согласился Коломиец. — С тобой — хоть на край земли!

К этому времени Елене удалось освободить руки Стаса от стягивавших запястья пластиковых наручников. Он с наслаждением растер онемевшие ладони. Но, пусть и со свободными руками, что он сделает против двоих, для которых убийство — плевое дело? Без оружия, без помощи, ведь Варя бесполезна, спеленатая, словно египетская мумия…

— Ты ведь не будешь сопротивляться, Стас? — озабоченно глядя на брата, задала вопрос Елена. — Поедешь с нами?

— Поеду, — кивнул он. — Меня здесь ничто не держит!

— Ты ему веришь? — вмешался Коломиец. — Да б-брось, Лен, он же брешет как сивый мерин: только и ждет, как бы с-свалить!

— А это, милый мой, твоя проблема: тебе за ним присматривать! И чтобы волос с его головы не упал, иначе только ты меня и видел!

— Вот, значит, как — все из-за него, из-за этого б-белобрысого лабуха? — нахмурился Коломиец. — Все только ради него — и п-побег из «дурки», и все наши п-приключения по дороге… И я тебе был нужен, чтобы заполучить его, этого Стаса?