Возвращаясь по длинному коридору, мы молчали, не желая обсуждать то, что сказала Хугайр. Для меня явилось большим облегчением, когда Си-Эль начали ворчать по поводу нашего разговора с Ахид после жертвоприношения.

– Я полагала, Аль-Лат – Богиня плодородия. Так написано в «Википедии». Она не зодчий, не инженер.

Анита искоса взглянула на Си-Эль.

– Знаете, по-моему, вам лучше выйти из игры, пока еще можно. Вы начинаете заводиться, обсуждая то, о чем понятия не имеете.

– Точно. Полагаю, Хугайр будет недовольна. – Достав многофункционал, Морехшин встряхнула его, словно ребенок, пытающийся превратить бутылку с газировкой в пульверизатор. – Взгляните, что она мне показала.

В пяти футах впереди нас с треском вспыхнула шаровая молния, и я почувствовала, как все волосы у меня на теле встали дыбом.

– Твою мать, Морехшин, это еще что такое?

– А? – Морехшин пожала плечами. – На таком расстоянии это безопасно.

Я предпочла ничего не говорить о том, что на стенах остались следы копоти.

* * *

Представительница жриц приняла жертвоприношение Софы. Сделав пометку на глиняной табличке, она выделила нам следующий слот в Машине. После недолгих споров мы решили вернуться в 1893 год, чтобы разобраться с «комстокерами» без насилия. Если не считать Морехшин, все мы инстинктивно отвергли совет Хугайр: должен был быть какой-нибудь способ остановить наших врагов, не прибегая к убийству.

Шесть рабов стучали по полу камнями и костями, активируя интерфейс, а еще двое добавляли быстрый ритм маленькими железными молоточками. Воспользовавшись своим многофункционалом, Морехшин направила на панель управления яркий палец голубой плазмы.

Резко покинув «червоточину», я не сразу сообразила, что на этот раз непредвиденного крюка в ордовикский период не было.

– С этими установками получилось гораздо проще! – торжествующе воскликнула Морехшин. – Хугайр просто гений!

У меня ныла шея. Здесь воспоминания о Бет стали ближе, и отмахнуться от них было труднее. Сквозь окна в машинный зал доносился приглушенный грохот трамвая. Рабов сменили молоточки, приводимые в действие паровым двигателем, а писцы с заплетенными в косы бородами и глиняными табличками в руках преобразились в аккуратно составленные в ряд четыре стола, за которыми сидели люди во всевозможной одежде девятнадцатого столетия, от белых восточных халатов до твидовых костюмов.

Вернувшись в общежитие в квартале ученых, мы поужинали козьим сыром, бараньим горохом с лимоном, плоскими лепешками и финиками, вымоченными в вине. Затем запили все это порцией вина. Начался дождь, и на улице громко ругался возница, едущий на повозке по брусчатке, покрытой лужами и навозом. Это напомнило мне Чикаго, когда я туда приехала в начале весны.

– Полагаю, нам следует сосредоточиться на Всемирной выставке, – сказала я. – Именно там орудуют Эллиот и его приятели. К тому же, если нам удастся провести еще одну массовую акцию против Комстока, у нас появится возможность добиться легализации абортов.

– Комстока во что бы то ни стало нужно остановить! – возбужденно кивнула Морехшин. – Его законы лежат в основе дивергенции. Он собирается вдохновить своих последователей в Европе.

– Я все равно никак не могу понять, почему Комсток так важен для этих путешественников, – сказала Анита, беря кубик козьего сыра.

– Он является для них источником вдохновения…

Я хотела добавить кое-что еще, однако Морехшин меня перебила.

– Комсток сделал мужчин главными в вопросе воспроизводства потомства. Понимаете? Это слишком большая власть, чтобы сосредоточивать ее в руках какой-то одной группы.

Она подошла к вопросу прямиком, но ее мысль была мне понятна.

– Морехшин права. Комсток добивается того, чтобы одни только мужчины определяли свое будущее. Больше того, будущее человечества как биологического вида. – Мне вспомнилась статья в журнале Эллиота о том, что неполноценность женщин является лишь вопросом эволюционной биологии. Из намеков Морехшин следовало, что в ее настоящем заправляли те, кто с помощью науки контролировал рождаемость в соответствии с законами Комстока.

– Все это не будет иметь никакого значения, если «комстокеры» уничтожат Машину в Ракму, – отпив глоток вина, покачали головой Си-Эль. – Я думаю, они где-то в ордовикском периоде пытаются вывести ее из строя.

В это мгновение в окно ударил заряд дождя, и меня захлестнул поток мучительно болезненных двойных воспоминаний. Бет погибла, ее самоубийство острой иглой впивалось в мои внутренности; и в то же время она была жива и говорила мне, что не желает больше иметь никаких дел со мной. Называла меня лгуньей. У меня в груди поселилось незнакомое чувство стыда. Я действительно собираюсь устраивать акции против Комстока, в то время как Машины в опасности и линия времени может застыть навсегда?

Я задумалась над тем, какие у нас есть варианты. Я хорошо разбиралась в том, что такое редактирования и ревизии, смежные конфликты и ортогональные удаления. Но я не могла понять, какими последствиями остановка Машины разнесется по линии времени.

– Разве с технической точки зрения мы находимся не в той линии времени, где «комстокеры» потерпели неудачу? – спросила я. – Я хочу сказать, Си-Эль видели на камнях вырезанные следы, однако Машина по-прежнему работает.

– Вопрос хороший, и в настоящий момент я могу предложить лишь гипотезу. – Си-Эль поставили бокал на стол. – То, что я видела, вероятно, является частью высшей стадии смежного конфликта. Я полагаю, что произошло много ветвлений в какой-то момент до того, как были сделаны эти надрезы. Мы находимся в той версии, где «комстокеры» потерпели неудачу, однако подходим все ближе и ближе к той, где они преуспели. Вот почему сбои интерфейса происходят с возрастающей частотой. По сути дела, это свидетельство того, что мы живем в линии времени, где Машины постоянно ломают. Вскоре мы окажемся там, где Машины не работают вообще.

– Как скоро это случится? – с тревогой спросила Анита.

– На основании моих данных могу предположить, что это может произойти где-то через полгода-год. Пока что «комстокеры» продвигаются вперед медленно и методично. Но, возможно, они случайно «нажмут нужную кнопку». Я подозреваю, что в действительности механизм гораздо более сложный и такое вряд ли возможно, однако точно ведь не знает никто.

Анита опустила подбородок на кулаки.

– Нам необходимо вернуться в прошлое непосредственно перед тем моментом, когда «комстокеры» сделали эти углубления, и остановить их. В этом случае мы возвратимся в ту линию времени, где Машины не повреждены.

– Мы сделаем то, о чем говорила Хугайр? – мрачно спросили Си-Эль.

– Нет! – твердо заявила я. – Должен быть другой способ.

– И какой же? – искоса взглянула на меня Морехшин. – Ты собираешься уговорить «комстокеров» отказаться от своих попыток?

– Полагаю, нам нужно признать, что в любом случае кто-то из нас из этого путешествия не вернется, – сказала Анита. – А может быть, не вернется никто.

Когда до меня дошел смысл ее слов, я поняла, что это, вероятно,