Да и ждут ли ее там? Наверняка ждут. Чтобы уничтожить, узнав, что она еще жива и не сгинула в таежных болотах, в этой глухомани. А потому для Милы единственно правильный выход из создавшегося положения – ухватиться за нежданно свалившееся на ее голову скромное счастье, укрыться за широкой спиной Алексея. Может, она просто расчетливая сука? Но даже суке хочется жить!

Мила умылась прохладной водой из умывальника и вернулась к Алексею.

– Что теперь будет со мной? – присела она рядышком. – Что теперь будет с нами?

– Как минимум тебе придется решить, кто ты на самом деле и чего хочешь от этой жизни.

– А как максимум?

– Как максимум – нужна тебе семья или нет.

– Ответь мне, пожалуйста, на очень важный для меня вопрос: у нас все останется по-прежнему, невзирая ни на что? Или ты теперь будешь относиться ко мне как-то по-другому?

– Странный вопрос. Разве до потери памяти я относился к тебе иначе?

– Нет. Просто тебе, наверное, больше нравилось, когда я не приставала со своими безумными идеями? Только скажи честно.

– Не скрою, без истерик ты мне нравишься больше. Ты это хотела услышать?

– Истерик больше не будет. Я очень постараюсь.

– Ты думаешь, это зависит от тебя? – Алексей с любопытством взглянул на Милу.

– Да. Потому что я не сумасшедшая Люсенька, а Мила, которая многое успела повидать в жизни, многое понять. И исправиться.

– Ах, даже так! Тогда я спокоен, – невесело улыбнулся Алексей.

– Почему ты мне не веришь?

– Какая разница, верю или нет? Главное – я люблю тебя.

– Алеша, ты себе даже представить не можешь, какая я счастливая, что у меня есть ты. Я люблю тебя так, как больше никто и никогда любить не будет. Вернее, не сможет.

– Надеюсь, ты не забудешь когда-нибудь о том, что сказала сейчас. – У Алексея отлегло от сердца, он обнял Милу.

– Никогда и ни за что не забуду! – твердо пообещала Мила, но оставила для себя этот вопрос открытым, так как считала, что и сама пока не знает, как оно сложится дальше.

– Вот и славно. А бабушке ты собираешься сказать, что к тебе вернулась память?

– Конечно, нет! Иначе она опять начнет опекать и волноваться за меня. Пусть живет себе спокойно. Ты не обидишься, если я задам тебе странный вопрос?

– Ты хочешь спросить, остаются ли в силе наши договоренности?

– Почти. Я так изменилась за последнее время, что даже не уверена, хочу ли вернуться в свою прежнюю жизнь. Я ни за что на свете не согласна потерять тебя, поэтому сам решай, нужно мне возвращаться назад и разбираться там со своими проблемами или нет. Вернее, нам возвращаться.

– Что-то новенькое. Ты так пошутила, чтобы проверить меня? Тогда напрасно стараешься. Теперь мы – муж и жена, а потому все вопросы должны решать сообща. Если ты, конечно, вдруг не передумаешь и снова, как прежде, не начнешь изображать из себя королеву великосветского бомонда со звездной болезнью.

– Зря переживаешь. Если я – королева, то ты – мой король. Вернее, я – царица, а ты – мой царь. Не забыл, что батюшка говорил во время венчания? К тому же я не просто жена, а примерная жена. Поэтому решать подобные сложные вопросы придется тебе, дорогой. А мое дело маленькое – только поддакивать мужу: «Да, дорогой! Как скажешь, дорогой! Я тебя тоже люблю, дорогой!»

– Это, конечно, очень заманчиво – «примерная жена». Даже похоже на сказку. Но скорее всего на фильм ужасов. Поэтому лучше снять эту фальшивую маску покорности, иначе я подумаю, что ты притворяешься. Я люблю тебя такой, какая ты есть, со всеми твоими странностями. Потеря памяти скорее всего привнесла некоторую корректировку в черты твоего, скажем прямо, совсем непростого характера, убрав частично дурные привычки и наклонности. Но сути это не изменило. Теперь ты вспомнила все, и тебе решать, какой быть дальше.

– А какая я была, на твой взгляд, – неужели совсем-совсем препротивная?

– Лучше и не вспоминать, – притворно вздохнул Алексей.

– Но ведь ты же полюбил меня именно такой!

– Было дело. Полюбил в надежде на то, что ты разумный человек и сможешь под моим чутким руководством научиться различить, что – настоящее, а что – шелуха. Но в связи с потерей памяти эта шелуха сама спала, обнажив твою сущность, довольно привлекательную и вполне пригодную для семейной жизни. Если ты эту шелуху вновь на себя не нацепишь.

– И какая же она теперь – моя сущность?

– Голая, – улыбнулся Алексей.

– Я же серьезно!

– Теперь ты настоящая. И я благодарен судьбе, что встретил тебя. Не бывает чисто плохого и чисто хорошего. В любом плохом есть что-то хорошее, в хорошем – плохое. Хорошее в твоей потере памяти то, что я узнал тебя без прикрас и уродливых наслоений. Даже мечтать не мог, что ты окажешься такой удивительно прекрасной. Да и сама ты узнала о себе многое. А потому запомни себя без уродливых светских атрибутов и постарайся быть счастливой, несмотря ни на что.

– Значит, если я снова их нацеплю, ты меня разлюбишь?

– Нет, конечно. Скажу больше: даже если ты решишь, что для тебя важнее в жизни твое прежнее существование, и захочешь к нему вернуться, я все равно останусь с тобой. До тех пор, пока буду нужен. Поэтому нет смысла притворяться и принуждать себя к супружеству. Насильно мил не будешь. Так зачем превращать потребность в обязанность? И потом, я все равно почувствую твою неискренность и лукавство.

«Вряд ли, – подумала Мила. – Но спасибо, что предупредил».

Мила взяла под руку Алексея и прижалась к нему.

– Если ты меня бросишь, я утоплюсь в болоте.

– Только попробуй!

– А что ты сделаешь?

– Утоплю тебя в болоте.

– Как романтично! Может, пойдем к бабушке? Она, наверное, думает, что мы тут с тобой уже целый парк разбили для одного куста сиверсии.

– Нет, она у тебя умная и думает о том, что я тебя поздравляю с днем рождения.

– А ты меня поздравляешь?

– Я тебя поздравляю! И от всей души желаю тебе любви и счастья!

– Они у меня уже есть.

– Так пусть их будет еще больше! Любви и счастья лишних не бывает.

И они отправились праздновать. Это действительно был день ее самого настоящего рождения, рождения нового человека, пока не совсем знакомого, но уже нравящегося ей, на которого очень хотелось походить…

Весь следующий день Мила старательно пыталась заниматься домашними делами, но на душе было так тревожно и тоскливо, что все валилось из рук.

– Ты хочешь меня о чем-то спросить? – не выдержал наконец Алексей.

– Я думаю, нам нужно кое-что обсудить.

– Разве мы еще не все обсудили?