– Коньяк-то «левый». Травите народ.

– Не пей.

– Не пить, старуха, не получается…

– Тогда пей – не ломайся. Коньяк «левый»… А что сейчас не «левое»?

– Только давай без глобальных обобщений…

– Давай, – засмеялась она.

Левашову стало спокойно и безмятежно. То ли от «левого» коньяка, то ли от ее неожиданной улыбки.

– Тебя как зовут?

– Люда.

– Красивая ты… С такими данными не в коммерческой палатке пропадать…

– А где? На панели? Лет мне скоро сорок… – она протянула стакан. Под вязаными перчатками с обрезанными краями угадывались красивые руки с облезшим маникюром. – Плесни-ка еще…

– Не следишь за собой…

– Для кого?

– Москвичка?

– Из Житомира… Во время войны нас эшелонами в Германию свозили, а сейчас мы сами эшелонами в Москву едем… Пить-то будем?

– Заводная ты.

– Была. Может, еще буду.

– Я закурю?

– Кури. Любую на выбор. – Она провела рукой вдоль целого ряда поштучно разложенных сигарет. – Теперь не у всех даже на пачку сигарет хватает…

– Ты кем была до продавщицы?

– Продавщицей.

Выпили еще. Левашов закурил, расстегнул куртку.

– А я скоро уезжаю, – неожиданно сказал он.

– Далеко?

– Далеко… На войну.

– Убить могут.

– Могут.

– Зачем же едешь?

– Надо.

– Партия сказала: «Надо», комсомол ответил: «Есть!» Кому надо?

– Мне.

Она встала, потянулась во весь свой модельный рост.

– А поедем ко мне. Закрою я эту богадельню…

– Ты бы хоть спросила, как меня зовут.

– Зачем? Утром ни ты меня, ни я тебя не вспомню.

– Зачем же тогда ехать?

– Можно и не ехать, – она покорно села на место. – А зовут тебя Евгений. Я читала твои репортажи из Афганистана…

– Интересовалась?

– Интересовалась… У меня муж погиб там. И брат.

Она разлила остатки коньяка, подняла стакан, приглашая выпить молча, выпила, подошла к Левашову, положила руки на плечи, опустилась перед ним, глядя в глаза, сказала:

– Их в один день убило. Под Гератом. Только в разных местах.

– А дети?

– У-у, – отчаянно помотала головой она. – Ничего не осталось.

Встала, взяла с прилавка сигарету, закурила, снова став такой же спокойно-безучастной, какой была все это время.

– Иди. Тебе пора.

Левашов поднялся, застегнул куртку.

– Тебя не убьют, – тихо сказала она.

Левашов вышел, машинально прошел несколько шагов, остановился, постоял секунду-другую и вернулся к палатке.

– Открой! – требовательно постучал он в окошко.

Люда отворила.

Левашов попробовал засунуть пакет с косметикой в узкий проем окошка – пакет не влезал. Тогда он стал доставать и бросать на прилавок содержимое пакета: помады, тени, лаки, туши…

– Мажься! Красься! – зло говорил, почти кричал он. – Делай, что хочешь, только не сиди в этом дерьме! Ничего еще не кончено! Ничего! И ты, и я – мы еще будем жить долго, счастливо! Будем!

Левашов зашел в телефонную будку, набрал номер. Трубку взял Игорь.

– Привет, Игорь! – произнес Левашов таким тоном, словно они расстались только вчера.

– Привет… Ты, что ли, Левашов?

– Я… Слушай, Игорек, мне бы переговорить с тобой по неотложному делу…

– Переговорить… Ну, подъезжай ко мне завтра на работу. Там и переговорим. Только позвони предварительно.

Левашов понял, что унижаться придется. Ну и черт с ним, унизится – не растает.

– Я вообще-то из автомата звоню, – сказал он. – Автомат в двух шагах от твоего дома. Может, ты уделишь мне десять минут – на большее я не посягну.

– Что-нибудь срочное? – спросил Игорь.

– Да.

– Квартира девятнадцать.

В дверях они даже обнялись.

– Квартиру будешь смотреть? – спросил Игорь.

– А потом ты скажешь, что я не уложился в десять минут…

– Ладно, пошли. Квартира – предмет моей особой гордости.

И они пошли.

Левашов шел за Игорем анфиладами просторных комнат, машинально фиксируя непривычные слуху названия: коммерческий бассейн, душевая кабина, натяжные потолки… Но ни масштабы, ни респектабельность, ни малахитовое обрамление дверных проемов не поразили Левашова – его удивила собственная отрешенность и безучастность к дорогому убранству квартиры и странное, не оставляющее ни на секунду, недоумение: неужели этому можно всерьез посвятить свою жизнь?

– Ну как? – ревностно поинтересовался Игорь, когда осмотр квартиры был завершен и они наконец присели за кухонный стол.

– Другое измерение, – вежливо согласился Левашов.

Игорь достал бутылку виски, плеснул по полстакана, порезал апельсин.

– Давай… Сколько мы с тобой не виделись?

– Года четыре… – неуверенно произнес Левашов.

– А как ты узнал мой новый адрес?

– Москва – небольшой город, Игорь Валентинович…

– Ну-ну…

Они сдвинули стаканы, выпили, каждый аккуратно закусил кружочком апельсина. Игорь тут же наполнил стаканы – оба чувствовали себя неловко.

– Наших кого-нибудь встречаешь? – спросил Игорь.

– Нет, никого.

– И я никого, – с сожалением сказал Игорь. – Шесть лет проучились и – как в море корабли…

Закурили. Почти одновременно.

– Ну, а ко мне-то тебя что привело? – первым не выдержал Игорь.

Левашов несколько раз затянулся и загасил сигарету. Тщательно, до последнего уголька.

– Деньги мне нужны. Десять тысяч долларов…

– Зачем?

– Отвечать обязательно?

– Обязательно.

– Через неделю я уезжаю в командировку, в Таджикистан…

– Ах, да, – припомнил Игорь. – Там, по-моему, какой-то пограничный конфликт…

– Там война, – сказал Левашов, – и уже не первый год…

– Ну, а тебе-то эта война зачем? Тебе что, Афганистана не хватило?

– Там война, – повторил Левашов, – о которой страна не знает, а скорее – не хочет знать. Война, а не какой-то пограничный конфликт…