– Мара, – шепотом повторил Азат.

Он и вправду еще не знал женщин, а сегодня впервые увидел обнаженную девушку… оказавшуюся красивой, как солнце! Тонкая талия… как приятно было ее обнимать! Горячие бедра, светлые – водопадом – волосы, грудь… ах… и глаза – большие, жемчужно-серые, как далекое северное небо. И кровавые полосы на животе и спине – ее били… эх!

– Мара…

– Ты что здесь потерял, парень?

Юноша вскинул голову и поспешно поклонился:

– Да продлит Аллах твои годы, уважаемый Айдар-бек!

– Ну? – верный нукер Темюр-хана подозрительно посмотрел на подростка.

– Я пришел… пришел доложить великому хану, почтеннейший господин Айдар, – сбивчиво пояснил мальчишка.

– О чем же ты хочешь доложить? – телохранитель презрительно прищурил глаза, темные, глубоко посаженные, недобрые. – И как собирался это сделать? Ты знаешь, сколько народу ждет встречи с великим ханом каждый день?

Приложив руку к сердцу, Азат отвесил глубокий поклон:

– Слава Аллаху, я встретил здесь вас, почтеннейший господин мой. Вы ведь проводите меня к великому хану?

– Х-ха! – хлопнув отрока по плечу, нукер неожиданно засмеялся. – Ты хоть знаешь, сколько берут придворные, чтобы устроить кому-нибудь подобную встречу? Ладно, не морщи нос – все равно не догадаешься. И не надо! – Насмешливый взгляд Айдара снова сделался недоверчивым и серьезным. – Новость и впрямь важная?

– Очень, господин Айдар-бек! И… – мальчишка замялся. – Думаю, я могу сказать ее только великому хану.

– Жди! – уходя, бросил телохранитель. – Я доложу о тебе, а там как хан решит. Может, тебя и примет.

Не осмеливаясь присесть на ковер, Азат привалился спиной к одной из колонн галереи и, мечтательно прикрыв глаза, подумал о Маре. Она наложница, в том нет сомнений – кто еще будет бегать голой по дворцу? Ее наказали… кто-то из царедворцев или, может быть, даже сам хан. Избили плетью… сволочи! Как можно терзать такую нежную кожу, гладкую, словно шелк? Какое красивое лицо у Мары… и глаза… и волосы… да и тело, ведь он, Азат, видел эту девушку всю. Как она покраснела – редкость для наложницы, наверное, та еще не потеряла стыд. Интересно, откуда она? Скорее всего – из урусских княжеств, после набега старого эмира в Орде появилось много таких светлооких дев. Вот и Мара… в гареме, прислужницей… Интересно, можно ли ее выкупить?

Юноша сам же и посмеялся над своей мыслью – выкупить ханскую рабыню? Ага, как же. Разве когда уж совсем своему великому господину надоест.

– Иди за мной, парень, – заглянув в дверь, поманил Айдар. – Э-эй! Да что ты застыл-то?

– Задумался, мой господин.

– Надо же, задумался он! – телохранитель желчно расхохотался. – А вот не надо думать – за нас всех великий хан думает, помни об этом всегда!

– Я помню.

Азат и в самом деле многое помнил. И то, как попал в плен, как убил Булат-хана, как простился с Джелал-ад-Дином и стал служить Темюр-хану. И того казненного мальчика он хорошо помнил, и свою убитую русскими разбойниками семью. Отрок давно жил одним – местью, ничего хорошего и светлого в его юной жизни не было, все осталось в прошлом: кочевье, отец, мать, сестры… И кровь! Проклятые урусы – они ответят за это! Ответит их князь… князь… Где б его только отыскать-то?

– Падай на колени и ползи, не поднимая головы, – напутствовав Азата, верный нукер Темюр-хана с силой втолкнул парня в опочивальню правителя Орды.

Не удержавшись на ногах, Азат упал, как и требовалось, на колени, и, помня слова Айдар-бека, пополз… пока не уткнулся лбом в широкое ложе.

– Ну, хватит, хватит тут ползать, – милостиво произнес ордынский властитель. – Вставай. Так о чем ты хотел мне доложить? Что такого важного случилось?

– Случилось, великий хан! – не вставая с колен, выпалил юноша. – Князь Джегор – не князь!

Темюр-хан непонимающе вскинул брови:

– Что значит – не князь? А кто же?

– Не знаю, кто, но это не он.

– Князь – не князь, он – не он, – язвительно молвил правитель. – Не говори загадками, парень, толково все объясни.

Отрок покусал губы и, сглотнув, произнес тихим, но твердым голосом:

– Тот, кого все считают князем Джегором, вовсе не князь Джегор. Он просто на него похож, им управляют.

– Так-так! – заинтересовался хан. – А ну, поподробнее! С чего б это ты так решил?

– Чувствую, – Азат поклонился, ткнувшись лбом в ковер.

Властелин Орды усмехнулся:

– Чувствует он. Я тоже много чего чувствую.

– О, великий господин мой, – волнуясь, продолжал отрок, – я ведь довольно близок к князю и знаю, что говорю: самые ближайшие соратники, слуги князем его не считают и как к повелителю не относятся – приказывают, иногда даже покричат. Похожий на князя человек – князь лишь для чужих, для своих приближенных он никто. Просто занимает чье-то место.

– Играет роль, так лучше сказать, – задумчиво промолвил великий хан. – Как в греческом театре. Двойник! Та-ак… А где ж тогда настоящий князь?

Азат повел плечом:

– Не знаю.

– А нужно узнать, парень! И как можно быстрее. Ты понял мой приказ? – Хан посмотрел на мальчишку, как капризный ребенок смотрит на давно надоевшую игрушку, прежде чем ее сломать.

– Да, понял, – низко поклонился отрок.

– Тогда ступай. И… вскорости жду тебя с новым докладом!

Азат, пятясь, выбрался из ханских покоев, а правитель потряс колокольчиком. Верный телохранитель Айдар вошел в опочивальню:

– Да, господин?

Темюр-хан сбросил с плеч домашний халат:

– Помоги мне одеться. И узнай, с кем при подлом Булате и не менее подлом Едигее близко сходился заозерский князь Егор. Может, у него были женщины или он, как все неверные, часто посещал какую-нибудь гнусную майхону?

– Узнаю, мой повелитель! – с ханским чекменем в руках низко поклонился нукер. – Даже и сейчас кое-что могу сказать.

– Ну-ка, ну-ка! – подставляя в рукава руки, заинтересовался хан. – Говори!

– По городу ходят слухи о каких-то отношениях князя Егора и танцовщицы Ай-Лили.

– Ай-Лили? – Темюр-хан поморщил лоб. – Кто такая? Хоть убей, не вспомню.

– «Белая верблюдица», – спрятал улыбку Айдар. – Помните такую песню?

– Ах, эта… – правитель презрительно скривил губы. – Теперь понятно, о каких отношениях идет речь. Вот что, Айдар. Ты приведи эту певичку ко мне, приведи тайно, чтобы никто не знал.

Проворно застегнув на своем господине чекмень, телохранитель снова поклонился:

– Слушаюсь и повинуюсь, великий хан.

Темюр-хан пошел к стеклянному венецианскому зеркалу, сверкающим полукружием висевшему на дальней стене, и, что-то вдруг вспомнив, обернулся: