– Хватит, отпусти меня, – шепчет она, упираясь в мою грудь.

– Я же могу тебе помочь. Я был там, где законы лишь пыль. Я могу…

– Нет, закрой рот! – Выкрикивая, с силой отталкивает меня, и оттого, сколько вложено боли в её голосе, я отшатываюсь.

– Хватит, – сглатывая, она облизывает губы и выставляет вперёд дрожащую руку.

– Хватит всё это говорить! Хватит дотрагиваться до меня! Прекрати думать, что ты можешь быть кем-то для меня! Нет, понял? Ты ничтожество! Ты урод, которого я до глубины ненавижу! Меня тошнит от тебя так же, как и в тот момент, когда ты оказался здесь, в моей комнате! Ты разрушаешь мой мир! Именно ты, своими словами, своими руками, этими проклятыми бедными глазами! Я рождена в роскоши и богатстве, а ты никто и зависишь от меня и моей лжи отцу! Не смей больше дотрагиваться до меня! Я запрещаю тебе входить в мою спальню! Я запрещаю тебе говорить со мной! Я запрещаю смотреть на меня! Не приближайся ко мне, макака расписная! Не пачкай меня собой!

Кричит. Задыхается. Мотает головой. Я ни разу не видел её такой жестокой. К себе жестокой. Она как будто паникует оттого, что пытается скрыть от меня. Ей удаётся меня задеть. Она прекрасно умеет бить меня не прикасаясь.

– С этого момента ты больше никогда не посмеешь подойти ко мне. Никогда. Ты мне не друг. Ты мне никто. И лучше оставайся таким до конца, иначе я тебя в порошок сотру. Я копаю на тебя, и найду то, чего ты на самом деле боишься. Я отыщу твоё слабое место, начиная с матери и брата. Если ты ещё раз дотронешься до меня, оставишь на моей коже отпечаток своей бедной грязи, то поверь мне, плебей, я умею изводить людей до сумасшествия. Пошёл вон отсюда, урод. Вон, иначе я вызову охрану и скажу им, что ты насильник. Чтобы исчез отсюда, когда я выйду из душа, когда отмоюсь от твоего дыхания и смрада. Исчезни из моей жизни навсегда, иначе я за себя не ручаюсь, – бросая последнее слово, Мира сбегает в ванную комнату и щёлкает замком.

Почему ты это сказала? Почему? Ведь я был самим собой сейчас! За что ты так меня ненавидишь? Из-за денег. Тебе удалось унизить меня. Только это тебе и удаётся.

Сглатывая горький привкус во рту, разворачиваюсь и, вылетая из комнаты, сбегаю вниз по лестнице тихого дома, словно пережившему траурные минуты. Это так и было. Со мной точно. Я ни черта больше не понимаю, по какой причине тогда она рассказала и показала мне всё, если настолько глубоко презирает меня. А мне больно. В груди всё давит, а адреналин завышен.

Глотаю ртом прохладный ночной воздух, кручусь на месте и так хочу исчезнуть. За что?

Замечаю фигуру, приближающуюся ко мне, и лучше бы этого не произошло, ведь я так подавлен, как никогда, в своей жизни. Приезд сюда это какое-то жестокое испытание меня на прочность в другом мире, когда в первом я вроде бы выиграл, но здесь всегда буду проигрывать, потому что беден.

– Белч? – Сипло произношу я, узнав парня.

– Уйди с дороги, Раф. Я убью её, – рычит он. Ладони сжаты в кулаки. Лицо бледное. Глаза блестят сумасшедшим блеском жажды расправы.

– Нет, – качаю головой, перекрывая ему путь в дом. Пусть Мире я противен, но всё равно не могу позволить ему совершить самую ужасную ошибку.

– Не нарывайся, Раф. Мне нужна она. Эта сука, – шипит он, дёргаясь в мою сторону.

– Тогда мы будем драться, или ты пойдёшь со мной, и я тебе кое-что расскажу. Ты успокоишься, а затем решишь – стоит ли это, вообще, чего-то, – встречаю уверенно его бешеный взгляд. Нападёт, и это хорошо. Мне не терпится хотя бы кому-то набить морду, выплеснуть из себя эту боль, застрявшую в груди вместе с её словами. Мне это так нужно.

Рафаэль

Мы стоим друг напротив друга, каждый считает, что поступает верно. Но верно ли это, никто из нас никогда не поймёт, пока не пройдёт собственную дорогу, состоящую из потерь и разочарований. Этого в моей жизни было достаточно, я так думал, но, видимо, у судьбы другие планы на меня. Она желает извести меня до потери любых фантазий о том, что где-то бывает хорошо. Нет такого. Иллюзия, чтобы между нашими мирами всегда была война.

– Ты хочешь ударить меня за эту суку? За ту, что чуть не убила Саммер? – Зло цедит Белч.

– Нет, я хочу ударить тебя, потому что ты нападаешь, не разобравшись, так же, как и я. Буквально несколько минут назад я это уже прошёл, так хотя бы позволь помочь тебе. Как оказалось, я ничтожество, – отворачиваясь, чувствую, как внутри всё падает в бездну. Мне так обидно, словно я маленькая девочка. Но там, среди отбросов, наркоманов и преступников я знал свои права и умел за себя постоять. Сейчас же у меня, действительно, ничего нет, я завишу от желаний богатых, играющих по своим правилам людей, не считающихся со мной.

– Сиен…

– Не здесь, Белч, – качая головой, показываю ему идти за мной.

Наверное, я специально увожу парня подальше от дома сестринства, чтобы самому не натворить чего-то похлеще.

Почему всё самое страшное случается ночью? Почему не днём открываются подробности человеческих душ? Почему ночью ты становишься слабее? Почему ночь так мощно умеет манипулировать любым человеком?

– Сигареты с собой? – Сдавленно спрашиваю его, располагаясь на столе в лесной зоне.

Белч молча протягивает пачку и зажигалку. Закуривая, пропускаю в себя грязный и горький дым, оседающий в лёгких. Пусть отравит к чертам, ведь это место намного ядовитей, чем обычный никотин.

– Ты же должен понимать, Раф, что сегодня Мира чуть не убила Саммер. Сначала синяки на лице, теперь сотрясение, перелом руки и вывих стопы или что там у неё. Это только начало, следующей будет Сиен. Мира убирает их, чтобы они не рассказали всем её тайны, – низко произносит парень, и я, моргая, концентрирую на нём взгляд.

– Они трое связаны между собой. Они скрывают подробности той ночи. Но, помимо этого, сестринство поработило их. Скажи мне, пожалуйста, что сделают с Сиен родители, если вдруг узнают о некоторых неподобающих подробностях её жизни здесь. О грязных подробностях, – пальцы дрожат, поднося к губам сигарету.

– Хм, какое это…

– Просто ответь мне, – настойчиво перебиваю его.

– Ну, скорее всего, они её заберут отсюда, вероятно, отлупят хорошенько, а потом продадут какому-нибудь старому уроду, чтобы получить прибыль. Она младшая в семье, поздний и неожиданный ребёнок, – нехотя, произносит он.

– Тогда Мира сказала правду. Не она толкнула Саммер. Не она намазала лестницу. Это была сама Саммер. Она хотела подставить Миру, и всё бы получилось, если бы я не спрятал улику. Флакончик из-под масла. И…

– Что? Ты защищаешь её, даже зная о том, что Мира лживая сука? – Зло шипит Белч.

– Возможно, она и лживая, да и с сукой я абсолютно согласен. Только вот Саммер переслала видео родителям Сиен, на котором она раздевается перед парнями, взрослыми парнями моего возраста, и они лапают её. Думаю, продолжение не нужно тебе рассказывать. Это всё было снято в прошлом году, и Мира перехватила это видео, внеся изменения данных в направлении компромата, обеспечив этим пребывание здесь Сиен, как и незнание её родителей о произошедшем. Я смотрел его. И оно было у Саммер. Насколько я, вообще, понял из разговоров девушек, то Мира всегда защищает Сиенну. Поэтому вряд ли ей что-то угрожает со стороны Миры. Сиен даже ударила её, а принцесса только ушла. Это дерьмо, которое тянется с прошлого года, может быть очень опасным в руках Саммер. Избиение – фальшивка, это уже доказано видеозаписями с видеокамер в доме сестринства, Мира только пощёчину ей дала за то, что та посмела угрожать. Да и те синяки явно не смогла бы оставить маленькая ладонь Миры. Саммер подстроила своё падение, чтобы обвинить её. В первый раз не удалось, она на второй. Видео должно было указывать на то, что Мире надоели подруги, и она желает от них избавиться. Но вот это ложь. Мира хоть и жестокая стерва, но Сиен… она для неё особенная, – замолкая, отбрасываю от себя бычок.