Честно говоря, это странно для меня – сначала действовать, а после думать. Не знаю, действительно ли это свойство всех анималов, или же только представление слабаков об этом. Потому, оказавшись в Обители, мне пришлось объяснять самому себе: что я здесь делаю?

Впрочем, ответа долго искать и не пришлось. Мне надо принять правильное решение – именно потому я здесь.

Приятное ощущение – не ведать сомнений, видеть решение четко и просто. Как же я раньше не понял самого главного?

Враг Клана – не многочисленные хищники в лице анималов, вовсе нет. При всей их зубастости мы, все-таки, здорово маскируемся. Враг слабаков – они сами.

Где-то я слышал, что сильный человек добрее. Не берусь судить: я видел немало накачанных подонков. Но правда в том, что нет никого опаснее, чем озлобленный подлый слабак. Наверное, это один из способов защиты: одни из нас сводят счеты с жизнью, другие начинают пожирать еще более слабых.

Матвеич считает, что сейчас, решается судьба Клана. Он, безусловно, знает куда больше, чем это кажется на первый взгляд. В какой-то момент меня осенила чудовищная догадка: моими руками Матвеич хочет не столько защитить слабаков, сколько очистить Клан от внутренних врагов – его же собственных зарвавшихся в собственном самомнении и жадности функционеров. Не удивлюсь, если своей фальшивой смертью он просто обостряет ситуацию, стремясь выдавить скрытый гнойник из тела Клана.

Эта мысль меня позабавила.

Все-таки, мой друг прав: руководство приходит и уходит, а завхоз остается…

Так или иначе, в Обители из наших я один. И мне одному придется спасать Клан. Даже от себя самого.

Елки-палки, ведь все, что я делаю – все это только ради тех, кто поделился со мной жалкими крохами своей силы. Теперь я это не просто понимаю – я это чувствую. Бесчисленное множество слабаков во мне требуют справедливости – и я уже не принадлежу самому себе.

Я их должник.

И я обязан воплотить в жизнь все их несбывшиеся мечты…

Я замер в траве, и прикидывая, куда идти, чтобы не попасться на глаза персоналу. Под ногами валялся пыльный футбольный мяч. Я поднял его, крутанул на пальце.

– Дядь Леш, это вы? – донесся до меня испуганный детский голосок.

Перехватил мяч ладонью, прижал к себе. Обернулся.

Надо же – Катя! Я даже не думал, что случайная встреча сможет так обрадовать меня. Улыбка сама полезла на лицо.

– Привет! – я энергично, но бережно потряс тонкую Катину руку. – Ты, что, как Мороз-воевода – дозором обходишь владенья свои?

– Чего? – Катя смущенно улыбнулась. – Не, просто грустно как-то, вот и гуляю… А вы куда пропали? Ребята на вас уже обижаются. Ведь Клоун так и не рассказал до конца ту историю! Ой! Я сейчас побегу, всем скажу, что вы пришли!

Катя хотела броситься бежать, но я не отпускал ее руку. Катя смотрела на меня спокойным открытым взглядом.

– Этого еще не хватало… – усмехнулся я, отпуская ее. – Скажу по секрету: я здесь тайком. Никто не должен знать…

– Так, значит, правду говорят, что вы преступник, что это вы … Матвеича… а потом и Владыку… – в глазах девочки появился страх.

– Да врут они все… – я даже сплюнул в сердцах. – Сама подумай – как бы я смог? Зачем?

И вдруг обмер.

– Как ты сказала – «и Владыку»?! Что с Владыкой?

– Ну… – девочка дернула плечами. – Его все равно никто из ребят не видел. Но говорят, машина его сбила. Прямо у ворот.

– Машина… У ворот… – пробормотал я, лихорадочно пытаясь уловить логику происходящего. События обострялись круче и круче. Словно Обитель поразил вирус, грозящий уничтожить Клан и всех прикоснувшихся к нему слабаков…

Странно, что я так переживаю за Владыку. Я ведь даже не представляю, кто он, что за человек был. Какая-то безликая схема вместо личности – а я ощущаю потерю…

Катя пристально смотрела на меня, и я понял, что можно упустить инициативу.

– Ну, давай так… – сказал я. – Ты скажешь нашим – только нашим ребятам, из третьего отряда, что я вместе с Клоуном буду ждать у корпуса вожатых, у черной-черной двери…

– Про которую Клоун рассказывал? – с благоговейным ужасом проговорила девочка. – И мы спустимся в тот самый подвал?

– Тебе страшно?

– Не-ет… Даже интересно! Ведь я буду не одна!

– Вот. Пусть приходят. Только тихо, чтобы взрослые не узнали…

Вообще-то это была совершеннейшая глупость – самого себя загонять в ловушку. Но моя странная сила диктует свою логику. Пусть брутальные анималы покатываются со смеху.

Мне просто нельзя обижать слабых.

Здесь действительно было темно и довольно жутковато. Коптила единственная свечка, которую принесла с собой какая-то запасливая девочка. Мальчишки подсвечивали себе лица подсевшим фонариком, корча рожи и пугая девчонок. По сырым стенам метались неясные тени – обстановочка самая подходящая для детского утренника. Но глаза у ребят горели, словно им демонстрировали новейшую игровую приставку.

Клоун косился на меня, и в маленьких стеклянных глазках я видел усмешку. Этот мерзавец явно заметил произошедшие во мне перемены. Честно говоря, их не заметил бы и слепой. Только детям все равно: раскрыв рты они слушали очередную байку тряпичного мошенника.

– …А однажды в маленькое окошко у земли, то самое, что вело в Чавкающий Подвал, закатился мяч. Настоящий футбольный мяч, с автографами всех игроков «Зенита»…

– Ничего себе!

– Со всеми, со всеми?!

– Да, это был отличный мяч! Один паренек взял его без спросу – мяч-то был отцовский! Ох, и крик поднялся! Мальчишки стали ругаться – кто виноват, да кому по физиономии надавать… Но словами тут не поможешь – надо отправляться в подвал. А кому охота отправляться в темный подвал, про который рассказывают такие страшные истории?! И тогда дети решили сыграть в карты – кто останется в дураках, тот и полезет в Чавкающий Подвал. Сыграли один раз – и выпало лезть как раз тому мальчишке, чей и был тот самый мяч. «Нечестно!» – закричал он. Ладно – сыграли еще раз. И снова он остался в дураках. Мальчик побледнел, но крикнул, что не согласен. И в третий раз сыграли – и снова он проиграл. Делать нечего – надо лезть. И вот он смотрит в маленькое окошко, трясется со страху. А лезть надо. И он расплакался. А все кричат ему: «Слабак, слабак!» Мальчишка вспыхнул – и полез в тесное окошко. Мелькнули кеды, и….

Клоун сделал зловещую паузу. Десятки выпученных глаз со страхом, но жадно глядели на Клоуна.

– И раздалось страшное ЧАВКАНЬЕ! – прорычал он.

Девочки жалобно запищали, раздались неуверенные смешки мальчишек.

– Больше его никогда и не видели… – добавил Клоун.

– А что потом? – сдавленно спросил кто-то.