- Ну, попробуй, милая, - произносит тихим голосом, а в следующий момент его кулак резко взмывает вверх и летит прямо в челюсть Захару. Того отбрасывает в сторону, и он наконец-таки отпускает ворот моей рубашки. Смотрю завороженно на то, как он пытается подняться с асфальта, тряся головой.

- Бобер, отойди, – раздается над ухом звериное рычание. Обернувшись, вижу, как изменилось лицо Назара. Теперь в нем ни капли спокойствия и тем более улыбки. Сорвавшись с места, он налетает на моего обидчика, не дав возможности тому выпрямиться в полный рост.

Серия ударов обрушивается на Захара. Увернувшись от последнего, с диким рыком он поднимается с земли и несется на Рахманова. Я замечаю блеск металла в его руке и от испуга прижимаю ладонь ко рту.

Захар делает выпад, но Рахманов уклоняется от оружия, с легкостью выбивая лезвие из его рук. Захар успевает перегруппироваться и бьет Наза по лицу. Рахманова отбрасывает в сторону.

- Муд*к, тебе конец, - рычит Захар и снова наступает на Рахманова. Мужчины сцепляются в схватке, кубарем падая на землю. Мне вдруг становится страшно, в какой-то момент кажется, что Захар вот-вот одержит верх над Назаром. Но уже спустя несколько мгновений Рахманов перехватывает его так, что оказывается сверху, беря в захват своего противника. Лицо Наза напряжено, как и тело. Он сдавливает шею моего обидчика, словно цыпленка. Я вижу, что лицо Захара стало красным, вены вздулись и стали похожи на крупные борозды. Он вот-вот задохнется. Мне нисколько не жалко его, но Рахманов не должен пострадать.

- Назар, не надо. Брось его, - сорвавшись с места, спешу к ним. Пытаюсь разнять мужчин, но Наз рычит, ничуть не ослабляя хватки, в то время как Захар, вцепившись в ладонь Рахманова, старается хоть на миллиметр ослабить его хватку.

- Рахманов, пожалуйста, пойдем, прошу! - Он убьет его сейчас. Тяну за руку, что есть мочи, разрыдавшись. Не получается, он не слышит меня. Беру его лицо в ладони, с силой поворачиваю так, чтобы он увидел мои глаза. Голубые омуты подернуты дымкой безумия. Я кричу ему. Громко, так, чтобы он услышал. И он наконец-то улавливает суть моих слов. Я вижу, как огонь начинает гаснуть, Назар приходит в себя. Разжимает руки, отпуская хрипящего от удушья Захара.

- Ты в порядке? - тянется ко мне дрожащей рукой, проводит по волосам.

- Да, пойдем отсюда, прошу. Скорей, - схватив его за руку, тяну за собой. Он до сих пор не в себе. Не поймет, что происходит. Но не противится, а мне уже и этого достаточно. Обогнув здание, мы подходим к его спорткару.

- Поехали, - обернувшись, произношу шепотом.

- Стой, я вернусь, мне нужно проучить ублюдка, - Назар словно только что опомнился. Пытается разорвать наши руки, но я цепляюсь за него намертво.

- Нет, Рахманов. Мы едем к тебе. Слышишь? Сейчас или никогда, - смотрю в его глаза, не мигая. У самой голос дрожит от волнения, но я настроена серьезно. Если он вдруг захочет вернуться к Захару, я вцеплюсь в него, словно липучка, но не дам и шагу ступить туда. На здании куча камер слежения. Не дай бог, Назар в пылу гнева наворотит бед, заработает себе кучу проблем. А я не могу допустить этого. Ведь те слова, что я кричала ему, пытаясь разнять их с Захаром – чистая правда.

***

Он не спускает глаз с дороги. Я сижу рядом, зябко обнимаю себя за плечи. Несмотря на то, что опасность миновала, мне не по себе. Частая дрожь сотрясает тело, внутри все скручивается в узел при мыслях о том, что могло все закончиться намного хуже.

Слава богу, Назар послушал меня. Завел мотор и рванул с места. Он ни слова не проронил всю дорогу до своего дома, но я понимала, что он на грани. Слишком крепко его руки сжимали руль, слишком напряженно он всматривался в окно перед собой.

- Иди сюда, - открыв дверцу, Рахманов подает мне ладонь. Вкладываю свою руку, а в голове ни единой мысли. Только одно желание – сейчас я хочу быть с ним. И плевать мне, даже если это будет ошибкой. После того, что сейчас произошло… он нужен мне.

Рахманов ведет меня к парадному входу. Мы поднимаемся на лифте. Стоим друг напротив друга. Молчим. Только звук нашего дыхания нарушает тишину. Я чувствую на себе его взгляд, но не поднимаю глаз. Упорно сверлю пол, боясь увидеть в Назаре прежний холод.

Он не отпускает моей руки. Ни на секунду. Когда открывает дверь, когда заводит в просторную квартиру. Разрывает контакт, только когда мы оказываемся в гостиной.

Топчусь на месте, пока он уходит по коридору дальше. Чувствую себя дико неуверенно. В голове не укладывается, что я добровольно пришла сюда. Более того, желая этого.

Оглядываюсь по сторонам, замечаю стоящего на полке возле телевизора плюшевого медведя. Приблизившись, трогаю его. Интересно, игрушка осталась у него после пребывания Морковки? Значит, здесь провела целую неделю Соня. Представляю, как дочка сидела на мягком диване и смотрела на плазме свои любимые мультики. Забиваю голову всевозможными думами, лишь бы только не вспоминать инцидент возле бара.

Спустя десять минут Назар возвращается. В одной его руке небольшой пластиковый чемодан с медикаментами, в другой – бутылка алкоголя.

Он усаживается на диван, делая знак, чтобы я приблизилась. Выполняю его просьбу. Присаживаюсь рядом. Назар молчит. Бросив беглый взгляд на меня, берет из чемоданчика кусочек бинта, смачивает его перекисью.

Подцепив указательным пальцем мой подбородок, заставляет повернуться к нему. Его пальцы проходятся по лицу, ощупывая кожу.

- Ай, - слегка отстраняюсь, зашипев от боли, когда он надавливает на скулу.

- Нужно обработать рану, царапина глубокая, - произносит Назар, хмуро осматривая меня. Кивнув, прикусываю нижнюю губу.

Вооружившись бинтом, смоченным в лекарстве, прикладывает его к ране. Кожу начинает нестерпимо щипать. Вцепившись пальцами в подлокотник дивана, терплю боль, пока Назар продолжает экзекуцию.

- Спасибо, - шепчу ему. Он замирает. Бросив бинт на поверхность столика, отматывает еще кусок материи.

- Я же говорил тебе, Бобер, что нельзя тебе без меня одной, - бурчит, смачивая ткань новой порцией лекарства. - В гадюшник устроилась, а потом удивляешься, что пристают всякие…

Молчу. Понимаю, что он не догадывается даже, кем был напавший на меня. И пусть не знает, иначе сорвется и наделает бед.

- Ой, ничего не гадюшник это. Скажешь тоже, нормальное заведение, - отмахнувшись, пытаюсь отшутиться. - У тебя в клубе порой такие клиенты были…

- Там был я, никто бы не навредил тебе, - ни на секунду не проникшись моими доводами, парирует Рахманов, продолжая обрабатывать ссадину.

- Кроме тебя, - фраза вылетает сама собой. Жалею о ней, еще не договорив. Он снова хмурится.

- Ты до смерти мне это припоминать будешь?

- Нет, до пенсии, - корчу рожицу, но в следующую секунду вскрикиваю от боли, когда он сильнее положенного прижимает бинт.

- Прости, - шепчет, убирая выбившуюся прядь волос. Трогает мое лицо, смывая влажной тканью грязь.