– Машина?

– Да. Все наши няни были обеспечены транспортом. Небольшая машина, выплата всех полагающихся налогов, медицинская страховка.

Бетти тяжело опустилась на диван, положив сумочку на колени. Ее мечты сбывались одна за другой, но она поняла это только сейчас.

– Все это просто шикарно… – проговорила она. – Но… работать, наверное, придется много?

Дом кивнул.

– Много. Ненормированный рабочий день, необходимость задерживаться допоздна и так далее. С другой стороны, я думаю, скучно тебе не будет. – Он бросил на Бетти быстрый взгляд, но сразу же опустил глаза и принялся рассматривать ногти на руке. – Я вот о чем подумал… Даже если ты не получишь эту работу, мне все равно понадобится человек, который мог бы время от времени сидеть с детьми. Мне довольно часто приходится уезжать из дома, так что…

Бетти кивнула.

– Да, я знаю.

Он снова взглянул на нее и улыбнулся.

– Ты, наверное, думаешь, что я – плохой отец? – Теперь он разглядывал собственные ноги.

– Господи, нет, конечно! Почему я должна так думать?

– Ну, ты же слышала, что только что сказала Эйми? Я оставляю своих детей неизвестно с кем вместо того, чтобы сидеть с ними самому, я часто и подолгу отсутствую, и…

– Но ведь это твоя работа! – воскликнула Бетти. – Ты – поп-звезда, а это значит, что ты принадлежишь не столько себе, сколько зрителям – фанатам, которые приходят на твои концерты. Иначе и быть не может. Что касается того, что ты оставил детей неизвестно с кем… На самом деле мы-то с тобой оба отлично знаем, что со мной твоим детям ничто не угрожает.

Дом снова поднял голову и благодарно улыбнулся.

– Откровенно говоря, я никогда не умел разбираться в людях, – сказал он, и Бетти догадалась, что Дом намекает на мать своих детей. – Но это, мне кажется, приходит с возрастом, с опытом. Чем старше становишься, чем больше шишек набьешь, тем легче тебе увидеть, кто есть кто. Ну да ладно… – Он поднялся и пересадил Акацию, которую держал на руках, обратно на диван. – Мне пора собираться. А этой гвардии… – Он ласково погладил дочь по головке. – …Этой гвардии пора пить чай. Спагетти болоньезе на плите.

– Ух ты! Вкусная штука! – восхитилась Бетти. – А спагетти домашнее или из ресторана?

– Домашнее, но готовил его не я. Эйми привезла с собой. – Он виновато улыбнулся. – Видишь, все-таки я так себе отец… – Дом повернулся к детям. – А ну-ка, поднимите руки, кто хочет есть!

– Я! Я хочу! – завопил Донни, поднимая вверх сразу обе руки. – Я просто умираю с голода!

– Тогда идем, – улыбнулась Бетти и, поднявшись с дивана, протянула мальчику руку. – Ты поможешь мне приготовить все к чаю.

– А можно мне будет грызть сухие спагетти? – с надеждой спросил Донни.

– Ты любишь сухие спагетти?

Донни кивнул.

– Тогда можно.

– Ура! – еще громче завопил Донни и ткнул кулачком в воздух. – Бетти – лучшая!

После того как дети уснули (на этот раз Бетти удалось уложить Астрид всего за три захода в спальню), она скрутила себе сигарету и вышла с ней к окну на площадке второго этажа. Здесь ее снова посетило то странное чувство, которое она уже испытала сегодня, когда стояла на мостовой напротив коттеджа Гидеона Уорсли. В ушах ее звучало чуть слышное эхо сказанных давным-давно слов, в глазах мелькали тени давно ушедших людей. Она попыталась поднять раму, но почувствовала, что она застряла, и потянула сильнее. Негромко скрежетнул металл, рама подалась, окно пошло вверх – и Бетти показалось, будто она только что провалилась сквозь зеркало и оказалась с его обратной стороны.

Закурив, она села на подоконник – на то самое место, где впервые увидела Дома. Глядя сквозь легкую дымку выхлопных газов и водяных испарений на свой дом, Бетти почти разглядела сквозь воображаемое зеркало себя, стоящую на площадке пожарной лестницы – все еще светловолосую, румяную, с головой, битком набитой глупыми мечтами и желаниями. Румяная, светловолосая Бетти улыбнулась, и Бетти улыбнулась в ответ. Она больше не была той девчонкой, которую видела перед собой. Она располнела, покрасила волосы в черный (на самом деле – в зеленый) цвет, стала старше и мудрее. И вдруг ей пришло в голову, что перемены, которые она наблюдала в себе, в точности повторяли те перемены, которые отличали Арлетту с фотографии у коттеджа Гидеона Уорсли от Арлетты, которая сидела на полу на фоне мужских ног. Лицо было то же или почти то же, но на двух снимках были запечатлены две совершенно разные женщины.

Потом Бетти стала думать о своей новой работе. Если дело выгорит, она станет профессиональной няней в особняке Эйми на Примроуз-Хилл. Ей придется работать по многу часов подряд, задерживаться до глубокой ночи, нести ответственность за трех малолетних детей, подчиняться приказам и выполнять распоряжения. Да, эта работа не оставит ей никакого свободного времени, никакой свободы, а ведь после разговора с Александрой, после сегодняшней поездки к домам в Холланд-парке и в Челси ничто не будет ей так необходимо, как свободное время.

Ее сигарета потухла. Бетти щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась – и вдруг вспомнила, что есть еще одна вещь, которая ей гораздо нужнее, чем время.

Деньги.

Бетти вздохнула.

Она пойдет на это собеседование. Даже если ее не примут, она хотя бы увидит особняк Эйми Метц изнутри. Что́ она будет делать, если бывшая жена Дома все-таки сочтет возможным ее нанять, Бетти понятия не имела.

Абсолютно никакого понятия.

1920

Как-то в начале мая, утром одного из понедельников, миссис Стампер пригласила Арлетту в свой отгороженный занавеской кабинет в глубине торгового зала. Выглядела заведующая неважно: она явно нервничала, а ее лицо казалось слишком бледным и вдобавок блестело от испарины, хотя рабочий день только-только начался, да и в универмаге было не жарко.

– Прошу вас, садитесь, – сказала миссис Стампер, и щека ее чуть заметно дернулась.

Арлетта подобрала сзади юбку и села на стул, с опаской поглядывая на заведующую.

– Я должна вам кое-что сообщить, мисс де ла Мер, и была бы весьма признательна, если бы вы никому об этом не рассказывали. На днях я узнала, что скоро стану матерью.

Арлетта удивленно вскинула глаза. Она часто гадала, почему у начальницы нет детей, но спрашивать об этом напрямую не решалась, боясь ненароком задеть ее чувства.

– Да, – кивнула миссис Стампер, заметив ее удивление. – Это случилось довольно… неожиданно. После десяти лет супружества мы с мистером Стампером уже решили, что так и останемся бездетными, но… Наконец-то это произошло, и я очень счастлива. Заявление об уходе я уже написала, но директорат попросил меня отработать положенные перед увольнением недели.

Она замолчала и поднесла к губам большой носовой платок с вышитыми на нем ее инициалами, словно сражаясь с внезапным приступом тошноты. Немного придя в себя, миссис Стампер продолжила: