Остановившись перед одним из коттеджей, она бросила на фото еще один взгляд и убедилась, что находится практически на том самом месте, откуда был сделан снимок. Асфальта здесь не было – тротуар был вымощен большими каменными плитами, и, сделав еще несколько шагов, Бетти поняла, что стоит на той же самой плите, на которой семьдесят пять лет назад стояла Арлетта. Ощущать это было так удивительно и странно, что по ее телу пробежала дрожь. Может ли быть простым совпадением, подумала она, что Арлетта – ее ровесница, которая, как и она, оказалась в Лондоне совершенно одна, когда-то тоже стояла на этом камне? Неужели Александра права и они с ней действительно чем-то очень похожи?

Еще несколько секунд Арлетта разглядывала мужчину, снятого рядом с Арлеттой. Он беззаботно улыбался, и его длинные темные кудри трепал ветер. Просторная блуза, в которую он был одет, имела самый непритязательный вид, но эта небрежность в одежде показалась Бетти нарочитой, показной. Лицо мужчины, во всяком случае, производило впечатление аристократического, породистого: нос прямой, подбородок гордо приподнят, да и держался он очень прямо. Может, это и есть тот самый «Г», подумала она, инициал которого остался на дереве во дворе особняка на Абиндон Виллас?..

Все еще размышляя об этом, Бетти повернулась, чтобы повнимательнее взглянуть на выкрашенные в пастельные тона коттеджи, и невольно вздрогнула, увидев, что на самом маленьком из них, стоявшем точно напротив места, где была сделана фотография, висит что-то вроде мемориальной доски. Подойдя поближе, она прочла:

«В этом доме с 1918 по 1923 г. жил и работал художник-портретист и фотограф Гидеон Уорсли».

Моргая, Бетти перевела взгляд с надписи на фотографию и обратно. Гидеон. Гидеон Уорсли… Неужели этот небрежно одетый, взлохмаченный молодой мужчина с прямым носом, с которым Арлетта снялась семьдесят пять лет назад, и есть «Г»?.. Он был похож на художника. И у него наверняка был фотоаппарат. И это он был снят у дверей дома, на котором теперь красовалась мемориальная табличка с его именем. А если он был «Г», значит, «А» – это была Арлетта. Несомненно, это они вырезали свои инициалы на дереве во дворе дома на Абиндон Виллас, следовательно, приехав в Лондон, Арлетта какое-то время жила там. С другой стороны… Если Гидеон Уорсли действительно был возлюбленным Арлетты, то какое отношение он имеет ко всей остальной истории – к Кларе Каперс и джаз-клубам Сохо?

Отыскав поблизости скамейку, Бетти села на нее и принялась перебирать остальные снимки, ища на них лицо Гидеона Уорсли – художника и фотографа. Но его больше нигде не было. Похоже, фото, которое привело ее сюда, было у Арлетты единственным.

Потом Бетти достала из сумочки свой одноразовый фотоаппарат и сделала несколько снимков коттеджа и мемориальной доски. Задумав сфотографировать себя на фоне дома, она подошла к нему достаточно близко и вдруг, повинуясь внезапному импульсу, толкнула калитку палисадника, прошла по обсаженной люпинами дорожке и постучала в парадную дверь, но ей никто не открыл, никто не отозвался. Запрокинув голову, Бетти поглядела на окна второго этажа, но за занавесками не было видно ни света, ни шевеления. Похоже, на сегодня ее расследование было закончено. Впрочем, время близилось к четырем, и ей все равно пора было идти на работу.

Эйми Метц холодно выпрямилась и смерила Бетти каким-то акульим взглядом.

– Бетти Дин, я полагаю? – спросила она. Эйми старалась растягивать слова на калифорнийский манер, но звучало это так, будто она имитирует простонародный акцент кокни.

Бетти сглотнула и посмотрела на Дома.

– Да. – Она кивнула. – Здравствуйте.

Эйми прищурилась и протянула вперед вялую руку.

– Эйми, – зачем-то представилась она. Бывшая жена Дома была в короткой тунике с леопардовым рисунком и черных лосинах. Ее огненно-рыжие волосы были зачесаны наверх и скреплены заколкой с бабочкой из стразов. На ногах у Эйми были красные туфли на толстенной платформе, а то, что она пользуется «Опиумом», Бетти поняла, как только вошла в дом. Лицо у нее было прелестным, но слишком бледным и каким-то измученным, словно она регулярно недосыпала, а тонкие руки были покрыты пятнышками экземы и свежими розовыми расчесами. Одним словом, сейчас знаменитая Эйми Метц была совершенно не похожа на свои фотографии в журналах: в ней не было ни блеска, ни загадочности, ни тайны.

– Начнем с того, – заявила Эйми, – что Дому не следовало оставлять моих детей неизвестно с кем, о’кей? Я вовсе не хочу сказать, будто это твоя вина – совершенно очевидно, что ты здесь ни при чем, о’кей? И тем не менее эта ситуация меня не радует. Совершенно не радует. И это еще мягко сказано.

Бетти сглотнула и, опустив голову, уставилась себе под ноги. В Эйми Метц было от силы пять футов роста, но ее резкий голос и звучащая в нем агрессия были бы под стать великану.

– Но, – продолжила Эйми, и ее лицо на мгновение стало чуть мягче, – Дом утверждает, что ты отлично умеешь обращаться с детьми, да и Донни сказал мне, что ты, типа, лучшая. – Она сардонически улыбнулась. – В общем, слушай сюда, Бетти… – Эйми буквально выплюнула ее имя, словно сомневалась, что оно настоящее. – Я намерена оформить все официально, о’кей? В ближайшие пару дней я все равно собиралась просмотреть нескольких девушек из агентства, ты тоже можешь прийти на собеседование. Ко мне домой, о’кей? И захвати свое резюме и хоть какие-нибудь рекомендации. Все нужно делать как следует, а не тяп-ляп… – Она бросила свирепый взгляд на Дома и снова повернулась к Бетти. – О’кей?..

– Да… то есть, о’кей, – сказала Бетти и поправила на плече ремень сумочки, которую не успела даже снять. – А во сколько приходить?

– Завтра в одиннадцать ноль-ноль, – отчеканила Эйми. – Адрес тебе даст Дом. Ну а пока… в общем, я не против, если ты побудешь с детьми и сегодня вечером. По крайней мере теперь я составила о тебе кое-какое представление. Хотя и весьма приблизительное… – Она удостоила Дома еще одного презрительного взгляда. – Короче, если тебе что-то понадобится, Бетти, сразу звони мне, о’кей? Не Дому, а мне. – Эйми сунула ей в руки визитную карточку и после торопливых, но крепких объятий со всеми тремя детьми поспешно выскочила из дома и села в ожидавшую машину, чтобы мчаться на концерт в Гилфорд.

После ее отъезда в доме ненадолго воцарилась тишина. Трое детей сидели рядком на диване и выглядели слегка ошеломленными. Дом сидел тут же, на подлокотнике, и задумчиво покусывал губу. Наконец он встал, провел пятерней по взлохмаченным волосам и повернулся к Бетти.

– Вот так и живем, – проговорил он. – Извини, что не предупредил… Донни весь день так тебя расхваливал: мол, Бетти то, Бетти се… Естественно, Эйми заинтересовалась, кто такая эта замечательная Бетти. – Он пожал плечами и снова пригладил волосы. – Наверное, мне следовало знать, что этим кончится.

– И… что теперь будет? – задала Бетти вопрос, на который ей необходимо было знать ответ. Лучших слов для того, чтобы выразить свои чувства, она просто не смогла подобрать.

– Ничего. Я думаю, Эйми возьмет тебя на работу. И даже уверен. Детям ты понравилась, а это уже полдела. Кроме того, Эйми обожает экономить, и если ей представится возможность нанять няню, не выплачивая комиссионные агентству, она за это уцепится, это уж как пить дать. Ну а когда она тебя наймет… Можешь не сомневаться, оплата будет очень и очень достойная. Кроме того, не исключены поездки, путешествия и другие бонусы. И, конечно, машина…