«В тодэшной тьме живут чудовища». Кто так говорил? Роланд?Вроде бы нет, тодэш он называл Прыжком, да и какое это имело значение? Главное,она понимала, что имела в виду Миа, а если так, это было ужасно.

— В стенах живут крысы, Сюзанна. В стенах живут летучиемыши. В стенах живут кусачие, сосущие кровь насекомые.

— Прекрати, мне все ясно.

— Эта дверь под замком — одна из их ошибок, я в этомубеждена, потому что ведет она в никуда. В тьму между мирами. В тодэшноепространство. Но не пустое, — она еще больше понизила голос. — Эта дверь длязлейших врагов Алого Короля. Их бросают в тьму, где они могут жить долгие годы,слепые, бредущие неведомо куда, безумные. Но конец их ждет один: что-то ихнаходит и пожирает. Чудовища, представить себе которых наш разум просто не всилах.

Сюзанна попыталась нарисовать дверь и то, что ждало за ней.Не хотела, но ничего не смогла с собой поделать. Во рту у нее пересохло. А Миапродолжила все так же тихо, доверительно:

— Существовало много мест, где древние люди пыталисьсоединить магию и науку, но это, возможно, единственное оставшееся, — онамотнула головой в сторону «Догана». — Именно туда отвел меня Уолтер, чтобысделать меня смертной, чтобы мой путь навсегда разошелся с путем Прима. Чтобысделать меня такой же, как ты.

13

Миа знала не все, но Сюзанне уже стало ясно, чтоУолтер/Флегг предложил призраку, который потом стал Миа, сделку, обратнуюпредложенной Фаусту. Если она соглашалась расстаться со своим практическивечным, но бестелесным состоянием и стать смертной женщиной, то моглазабеременеть и родить ребенка. Уолтер честно признал, что получит она оченьмало, отдавая все, что у нее есть. Ребенок не будет расти, как растутнормальные дети, как рос Майкл под невидимым, но восхищенным взглядом Миа, иона будет растить его только семь лет, но какими прекрасными смогут стать этигоды!

О подробностях Флегг тактично умалчивал, предоставляя Миавозможность рисовать это невыразимо сладкое будущее: как она будет кормитьсвоего ребенка и мыть его, не пропуская нежных складочек под коленями и заушками; как будет целовать медовую кожу между лопатками; как будет гулять сним, держа за обе ручки, пока он будет учиться ходить, переваливаясь с ножки наножку; как будет учить его читать, показывать в небе Старую Звезду и ДревнююМатерь, рассказывать историю о том, как Рыжий Сэм украл у вдовы краюху хлеба;как будет обнимать его и поливать щеки благодарными слезами, когда онпроизнесет свое первое слово, и понятно какое: «Мама».

Этот восторженный рассказ вызвал у Сюзанны смешанные чувстважалости и цинизма. Конечно же, Уолтер виртуозно провел свою партию, продав призракуэту идею, и, как всегда, лучший способ для этого — задействовать воображениепокупателя. Он даже предложил чисто сатанинский период пребывания у нееребенка: семь лет. «Просто распишитесь вот на этой строчке из точечек, мадам,и, пожалуйста, не обращайте внимания на запах серы. Как ни стараюсь, не могуочистить от него свою одежду».

Сюзанна понимала суть сделки, но все-таки с трудомпредставляла себе, что такое возможно. Призрак отдавал бессмертие за тошноту поутрам, за набухающие и болящие груди и, в последние шесть недель беременности,необходимость ходить по малой нужды каждые пятнадцать минут. И подождите, дамыи господа, это еще не все! Прибавьте два с половиной года смены подгузников,отяжелевших от мочи и загруженных говном! А бессонные ночи, когда у ребенкарежется первый зуб, и он кричит от боли (и радуйся, мамочка, осталось вылезтитолько тридцати одному [79]). Эти первые магические капли слюны, которыелетят изо рта при недовольном крике ребенка! Эта первая теплая струйка мочи,которая стекает по твоей переносице, когда ребенок выстреливает ею аккурат втот момент, когда ты меняешь ему подгузник!

И да, в этом, несомненно, присутствовала магия. Пусть детейу Сюзанны не было, она знала, если мать любит ребенка, что-то магическое будети в грязных пеленках, и даже в желудочной колике. Но родить ребенка с тем,чтобы его отняли у тебя, когда начинается самое хорошее время, когда у ребенканаступает, и с этим согласны большинство родителей, период благоразумия,здравомыслия и ответственности? Позволить унести его за красный горизонт АлогоКороля? Это же ужасно. Неужто Миа, ослепленная перспективой стать матерью, непонимала, что теперь урезается и обещанная ей малость? Уолтер/Флегг в Федике,население которого выкосила Красная Смерть, вел речь о семи годах с малышом. Авот в телефонном разговоре с Миа, находившейся в номере отеля «Плаза-Парк» Сейрскостил этот срок до пяти лет.

В любом случае, Миа приняла условия человека в черном. Идействительно, для того, чтобы получить ее согласие, особых усилий и непотребовалось. Ее создали для того, чтобы она стала матерью, именно за этим онаподнялась из Прима, она осознала это с того самого момента, как увиделачеловеческого ребенка, Майкла. Как она могла сказать нет? Даже если бы ейпредложили три года, даже если бы предложили один, как? С тем же успехом можноожидать, что давно сидящий на игле наркоман отказался бы от предложенного емуполного шприца.

Миа отвели на Экспериментальную станцию. Улыбающийся,саркастичный (и, несомненно, вызывающий страх) Уолтер, который называл себя тоУолтер Крайнего мира, то Уолтер Всех миров, устроил ей экскурсию. Они увиделабольшой зал, заставленный кроватями, ожидающих прибытия детей. К изголовьюкаждой подсоединялся стальной шлем, от которого отходила гибкаясегментированная стальная трубка. Ей не хотелось думать, для чего предназначеноэто оборудование. Ей также показали и тоннели под Замком-над-бездной, и места,где стоял сильный и удушающий запах смерти. Она… там царила красная темнота иона…

— Ты к тому времени уже стала смертной? — спросила Сюзанна.— Тебя послушать, так стала.

— Процесс уже пошел, — ответила Миа. — Уолтер называл этотпроцесс становлением.

— Хорошо. Продолжай.

Тут воспоминания Миа потонули в темном тумане, не в тодэшнойтьме, но тоже не вызывающем приятных ощущений. Какая-то амнезия, от которойостался только цвет — красный. Цвет, которому Сюзанна привыкла не доверять.Сопровождался путь беременной женщины из мира призраков в мир плоти, еепревращения в Миа, проходом через какую-то дверь? Она этого не знала. Но безпериода темноты, потери сознания, полагала она, не обошлось, а потом онаочнулась: «…какой ты меня видишь. Естественно, еще не беременной».

По Уолтеру выходило, что Миа не сможет зачать ребенка, дажестав смертной женщиной. Выносить — да, забеременеть — нет. И здесь на помощьпришел один из первородных демонов, оказавший Алому Королю большую услугу, взявсперму Роланда в женском обличье и влив ее Сюзанне в мужском. Была и еще однапричина. Уолтер о ней не упомянул, но Миа и так знала об этом.